Альфред Щеголев - Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности

Однако было бы нелепым полагать, что половая роль – это исключительно социальный норматив, внедренный в сознание индивида. Во многом она определяется и неосознаваемыми мотивами поведения, различными у мужчин и женщин. Полоролевые предписания, принятые в данном обществе, сами по себе еще недостаточны. Необходимо наличие некоего «центра кристаллизации» мужских и женских свойств характера, который определял бы предпочтительные способы мужского и женского социального функционирования. Что может выступать в качестве таких «центров кристаллизации» полового самосознания мужчин и женщин? Здесь моя мысль до банальности проста: мир дан человеку в двух ипостасях – как мир внешний, объективно существующий, и как мир внутренний, субъективно переживаемый. От того, какие ценности существования – объективные или субъективные – наиболее значимы для человека, во многом зависит его половая направленность. Половое самосознание всегда связано с этими ценностными ориентациями и вне их оказывается, так сказать, повисшим в воздухе. Я постараюсь показать, что пол основан именно на этой глубинной, часто неосознанной предпочтительности либо объективной, либо субъективной стороны существования.

Половая принадлежность накладывает отпечаток на все существо человека, она определяет не только социальную половую роль, которую исполняет человек, но и его влечения, его сознательную модель мира, его взаимоотношения с миром, мотивы его действий и поступков, стиль поведения. Сфера половой активности гораздо шире, чем область сексуальной активности, и вбирает в себя всего человека целиком. Мужественность и женственность – половые символы двух миров – сами по себе представляют две достаточно обособленные душевные сферы и проявляются в различных ценностных ориентациях мужских и женских характеров. Попытаемся проследить эти ценностные ориентации в собирательном образе типичного мужчины и типичной женщины.

Если говорить о мужчине и мужественности, то сразу же следует заметить, что типичный мужчина приемлет и утверждает действительность реально и объективно существующую, всякая иная реальность представляется ему недостоверной, сомнительной, расплывчатой, иллюзорной.

Самого себя мужчина воспринимает и понимает, скорее всего, как объект, существующий в системе объективного окружения и подверженный влияниям этого окружения. Свое душевное содержание он соотносит прежде всего с воздействием на него вполне реальных ситуаций либо в настоящем, либо в прошлом. Какое-то метафизическое, вне критериев объективности, существование души отрицается им напрочь как совершенно непонятное и ненужное усложнение его системы мира. В своих действиях мужчина желает руководствоваться исключительно разумными моделями ситуаций, любой поступок, как его самого, так и окружающих, он должен в конечном итоге отследить, объективно осмыслить. Сознание мужчины тяготеет к отражению мира как объекта, и логика мужчины есть часто не что иное, как процесс осознания последовательных изменений в существовании интересующего его объекта. Своими сознательными суждениями мужчина хочет нащупать и раскрыть известный порядок, правило, закон, господствующий в объективной действительности, с тем чтобы попытаться изменить доступную ему реальность в желаемом направлении. Он пробует обнаружить закономерность, формулу, которая упорядочивала бы систему его миропредставления. Это приводит к тому, что умственная модель мира часто становится для него более значимой, чем сам мир. Склонность к анализу, к построению абстрактных суждений является причиной того, что ему доступнее отвлеченная теоретическая деятельность, свободная от вязкости чувственного восприятия: он может мыслить отвлеченно, обобщенно, абстрактно, находя в этом определенную, сугубо мужскую удовлетворенность от перетасовки и комбинаций занимающих его понятий. Характеристики наблюдаемого или изучаемого им явления мужчина всегда пытается уложить в категории пространства, времени, причинности; «чудесное» поведение объекта раздражает и задевает его до тех пор, пока он не подведет под него пусть минимальную, но «объективную» базу.

Область чувств и переживаний представляется мужчине недостаточно достоверной и убедительной для того, чтобы учитывать ее в своих суждениях. Это нечто весьма эфемерное, расплывчато-размазанное и, может быть, даже мало его достойное. Эмоции жестко сцеплены в сознании мужчины с его ощущениями, они для него вторичны и производны от этих ощущений и восприятий объективно существующего мира. Мужчине трудно постичь, что мир эмоций и переживаний может быть первичным по отношению к его ощущениям, что он может быть неосознаваемой причиной той или иной «объективной картины мира», которую нарисовало мужское сознание. Мужчина часто наивно полагает, что можно сознательно управлять своими эмоциями.

Читать дальше