Савва Морозов - Дед умер молодым

Буря зрительских восторгов постепенно стихала. В зале тускнел электрический свет. Стены московского «Эрмитажа», плохонького театрика, соседнего с летним садом, выступали в неприглядной своей наготе — пятнистые, обшарпанные, всякое повидавшие на своем веку.

Немирович сказал в обычном тоне добродушной усмешки:

— Итак — заседание дирекции. Вам, Савва Тимофеевич, по чину быть у нас главным распорядителем.

Станиславский поддержал:

— Гляньте-ка теперь на храм искусства не восторженным глазом зрителя, а по-хозяйски.

— Что ж, показывайте, посмотрим.

Все трое вышли из ложи и, дождавшись, пока опустеют гардероб и коридоры, стали осматривать здание. Начали с актерских уборных, переделанных владельцем «Эрмитажа» уже давно из простых садовых сараев. С места в карьер Константин Сергеевич показал на дыру в стене, закрытую листом фанеры:

— Тут, чтобы полочку повесить, начал я вколачивать гвоздь, ударил молотком раз-другой, а кирпич весь целиком так и выскочил. Сразу холодом потянуло — на дворе-то скоро зима. Намедни костюм повесил на стену, так он, представьте себе, примерз...

Немирович продолжал:

— С холодами поначалу мирились мы... Но пока мастеровые чинили трубы парового отопления, такой грохот во всем доме стоял, что репетиции проводить было невозможно. И электрическое освещение никуда не годится. Пока укладывали новые провода, артисты наши собирались на репетиции при свечах, а то и вовсе в потемках.

— Видать, хороший они народ, терпеливый, актеры ваши,— Морозов невесело усмехнулся,— мои рабочие бастовать бы начали...

— А запахи, ароматы в нашем храме искусства каковы? — Станиславский потянул носом,— Чувствуете, Савва Тимофеевич? То прокисшим пивом несет, то какой-то тухлятиной. Что значит театру быть в соседстве с увеселительным садом, с ресторанами и буфетами...

Немирович обратил внимание Морозова на фойе:

— Неуютно тут зрителям... Мебель — такое старье, что поневоле чехлами ее одели... Рамы оконные заново красили. Стены, как видите, сплошь белить пришлось, чтобы закрасить пошлейшие рекламные объявления... А занавеси были — этакая мещанская роскошь... Посрывали, заменили простеньким тюлем. В коридорах ковры постелили, чтобы не слышно было в зале топота ног...

— Ну, а про оборудование сцены и говорить нечего,— горестно вздохнул Станиславский,— такое убожество, бродячему балагану под стать, а не драматическому театру в большом городе.

Морозов молча соглашался со всем.

Поздним вечером, когда гасли фонари у театрального подъезда, вышли все трое на безлюдный уже тротуар Каретного ряда, зашагали вдоль ограды пустынного, закрытого на зиму сада.

— Для меня все ясно, господа,— Савва Тимофеевич, вздохнув, долго молчал. Когда подходили к Петровским воротам, он наконец вымолвил: — Новое здание надо вам, понимаю... Однако где его взять? Погуляем малость, дойдем до Камергерского. Есть у меня там на примете один домик... Тоже, с. позволенья сказать, храм...

Станиславский и Немирович не стали возражать. Пешая прогулка по ночной Москве успокаивала, давала нервам отдых, столь необходимый после многотрудного дня и шумного вечера в театре. Свернули с Петровки в Кузнецкий переулок, пересекли Большую Дмитровку, отмахиваясь от извозчиков. Чуть задержались, пропуская лихача, летевшего во всю прыть. Он правил по Камергерскому к ярко освещенному подъезду с приметной вывеской: «Кабаре-буфф ОМОН». Там бородатый швейцар с осанкой отставного генерала услужливо распахивал двери перед расфранченным гвардейцем и его дамой.

— Куда вы нас ведете, Савва Тимофеевич,— озабоченно спросил Станиславский, — не ужинать ли собираетесь в сем капище разврата?

— Что вы, Константин Сергеич,— успокоил Морозов,— нам, семейным людям, ужинать надлежит дома. А капище разврата советую снаружи пока осмотреть. Здание само по себе неплохое, может пригодиться нашему театру.

— Погодите, погодите,— сказал Немирович,— да ведь этот особняк Лианозову принадлежит.

— Знаю,— кивнул Савва Тимофеевич.— Однако известно мне от людей осведомленных, что мосье Омон собирается прикрывать свое злачное заведение. Вот и думаю: почему бы купцу Морозову не арендовать особняк у купца Лианозова?

— Да бог с вами, Савва Тимофеевич,— возразил Станиславский,— тут аренды будет мало, одно дело — кабаре и совсем другое — драматический театр.

— Да, перестройка понадобится солидная,— поддержал Немирович.

— Разумеется,— согласился Морозов,— однако, думаю, поможет нам в этом деле Франц Осипович Шехтель.