Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Ты и твой адвокат вряд ли из семейства белопушистиков. Свои пороки ты, конечно, знаешь, а по адвокату – постараешься вызнать. И это твой выбор: в окружении псовом оставаться честной овцой и быть сожранным, тешась мудацким ореолом мученика и жертвы системы, или всё же пободаться, пусть даже состряпав себе образ «чеснока», или всё же и на себя напялить серую шкурку и сыграть по правилам стаи. Здесь важно другое. Зная о нюансах получения показаний, вооружившись соответствующими знаниями, следуя своему животному интересу и инстинкту самозащиты, ты и сам можешь давать показания, можешь получать их от других. Как минимум при всевозможных мусорских обломах в судебном следствии, в том числе через или в крепком тандеме с защитником.

Способность допрашивающего получать не только возможные, но и нужные показания, выбирать иглы из сенных стогов, различать правду от кривды, его умение оберечь и укрепить полученные сведения, да соблюсти при этом требования законности – отдельная наука и искусство. Каждая сторона и активный участник стремятся получить получит выгодные только им показания, препятствуя их опровержению второй стороной спора и самим судом, а уже полученным словам придать выгодный свет. Я зацепил и судей. Да, только судьи должны бы получать независимую информацию. Последнего не случается, так как любые показания, получаемые по вопросам судей, в любом случае будут отражать выгоду для позиции одной из сторон, а на практике – позицию обвинения.

Но, в процессе получения одних и тех же показаний, каждый допрашивающий применяет свои собственные качества, как личного характера, так и в силу профессиональных устоев. Набор приёмов достаточно многообразен: вопросы «в лоб»; вопросы наводящие (запрещены!); вопросы косвенные, то есть через вызнавание сопутствующих или связанных фактов – от общего к частному и от частностей к общему; перекрёстный допрос – очная ставка; устранение противоречий; свободный рассказ; провокация (запрещена!); принуждение к молчанию или преодоление такого права, в том числе через обман или насилие (запрещено!); прочее запутывание. Приёмы используются попеременно в зависимости от эффекта от них и нужды, в зависимости от персональных качеств и активности других участников допроса и сиюминутных возможностей. Сказываются и настроения, и душевно-физическое состояние и куча иных факторий.

За редким исключением, допрос – это всегда столкновение интересов и характеров. Характер межличностного контакта напрямую влияет на результат – содержание и ценность показаний, которые затем могут быть использованы для правильного установления обстоятельств. Мусора мечтают найти средства избавления от влияния характеров людей. Вот бы, думают, какой-нибудь придумали химикат, чтобы вогнать допрашиваемого в анабиоз, гипноз, другое безэмоциональное состояние: Оно покорно отвечает, а ты выжимай беспрепятственно любую инфу.

Однако искомых показаний может и не родиться вовсе. Такое случается, если овцевидец – разносчик информации не обнаружен или он в категорическом отказе. Даже несмотря на угрозы, насилие и применение мер ответственности за отказ от дачи показаний. Отсутствием показаний следует считать и случаи представления ложных, блудливых сведений, так как они не раскрывают сути исследуемого вопроса по искомым фактам.

Качественность, то есть высокая степень качества процедуры допроса выражается в стогом следовании всем установленным в Законе правилам проведения допроса или другого сл. действия, при которых могут быть получены показания, а также выражается в полноте и точности фиксации сведений, правильности документального оформления – протоколирования. Здесь нет мелочей. Любое, внешне пустяковое упущение может быть расценено существенным нарушением и повлечь исключение показаний, признание их недопустимым доказательством, а самого допроса – незаконным. Тем более искажение содержания показаний или невнимание к замечаниям ставят под сомнение объективность полученных сведений, их достоверность. Это может статься по ошибке или намеренными, целенаправленными действиями.

Особнячком тулятся показания экспертов и специалистов. Показания этих участников имеют самостоятельное свидетельское значение. Они, хотя и касаются доказываемых обстоятельств, но связаны с ранее данными Заключениями, ограничены выяснением вопросов, которые изначально ставились перед экспертами (специалистами), которые уже исследовались и в какой-то степени обсуждались в Заключении, а сейчас требуют разъяснений. Так часто бывает, когда Заключения непонятны для обычного или неподготовленного восприятия, содержат неясности, противоречия, двусмысленность. Но показания этих деятелей не могут своим содержанием выходить за рамки уже проведённых исследований и постановленных выводов или суждений, как это было сформулировано в Заключениях. То есть это не должны быть новой, дополнительной информацией. Такие показания не должны подменять не только уже данные заключения, но и вторгаться в сферу производства иного рода и вида исследований, когда эти вопросы должны выясняться, могут быть разрешены только через дополнительные (повторные или иной специфики) экспертизы.