Николай Сперанский - Ведьмы и ведьмовство

Хоть мы и принимаем человеческий вид, но спины у нас нет.

Кое–что из того, что произошло чудесным образом в наши дни и ежедневно происходит.

Хочешь принести мне верноподданническую присягу, и я дам тебе знание всех наук.

Отыди от меня, сатана: никогда не будешь ты мне властителем и не стану я твоим человеком.

горят?» На это демон ответствовал: «Грамотки мои, на которых написана их верноподданническая клятва, зашиты у них под мышкой, между телом и кожей. Их силою они творят чудеса; от этого ничто им и повредить не может». Клирик осведомился: «А если их оттуда удалить?» Дьявол ответил: «Тогда все будет, как у других людей». Выслушав это, клирик поблагодарил демона и сказал: «Теперь поди, я тебя после снова позову».

Колдовство противно Господу. Знаю, что люди говорят: меня выучил этому один монах, так что ж здесь может быть дурного? Но честь мне в том порука — таких монахов и попов надо бы было так карать, чтобы со страха у людей зубы стучали, ибо они подлежать анафеме.

Перед людьми разума и науки они не смеют распускать такие фантазии по слову премудрого: в глазах всех птиц напрасно расставляется сеть (Притч. 1, 17).

Магия действует знаниями и силой злых духов.

Эти бабенки творят такие вещи не по естественной своей силе и не с помощью предметов, которыми они пользуются, а силой демонов.

Не ясно.

В необходимом — единство; и сомнительном — свобода.

Насколько сложной задачей это являлось, можно судить по известному Directorium lnquisitorum, составленному в XIV веке испанским инквизитором Эймериком. В печатном его издании алфавитный перечень ересей занимает 12 убористых страниц. На одну букву А приходится 54 названия.

Катары зовутся так от кота: ибо, как говорят, они целуют в зад кота, в виде коего, как говорят, является им Люцифер.

Еретик тот, кто создает или усваивает ложные или новые мнения.

Заблуждение разума.

Упорство воли.

Воздавать божеские почести демонам, крестить восковые фигуры и тому подобное — все это тяжкие грехи, весьма умножающиеся в новое время. (По средневековому взгляду, действия над восковой фигурой человека только в том случае могли отзываться на человеке, если такая фигура была предварительно окрещена священником как живой младенец.)

Церковь могла бы с полной целесообразностью постановить, чтобы те, кто занимается подобными вещами, даже в том случае, если при этом не оказывается заблуждения разума, карались бы как еретики, раз тут имеет место договор с дьяволом. И следовало бы тяжестью такой кары отпугивать от этого людей.

Еретическими колдунами, занимавшимися разными видами колдовства, которые отзывались различными ересями.

То была первая еретическая колдунья из всех, кои когда–либо были сожжены в Ирландии.

Заблуждения газариев или тех, что ездят, как доказано, на метлах или на палках.

Ибо демон дивный искусник.

Самое полное, самое цветистое из всех дошедших до нас описаний шабаша дают акты процесса, который испанская инквизиция вела в начале XVII века в Логроньо. Пространное извлечение из этих актов интересующиеся могут найти в книге Baissac, Les Grands Jours de la sorcellerie, chap. VI.

Не верить в деяния ведьм — величайшая ересь.

Легковерие средневековых теологов — прямой результат той обработки, которую ум их получал в высшей школе, — не знало себе решительно никаких пределов. Авторы «Молота ведьм», Шпренгер и Инсти–торис, оба были профессорами университета, что не мешало им нисколько заносить в свои трактаты такого рода рассказы. Один из инквизиторов приехал в некий город, почти опустошенный жестокой моровой язвой. В народе говорили, что одна недавно похороненная женщина заглатывает свой саван и что мор не кончится, пока она его совсем не проглотит. По совету инквизитора бургомистр велел разрыть могилу, и оказалось, что действительно покойница заглотала почти половину савана. При виде этого бургомистр выхватил меч, снес трупу голову и вышвырнул ее далеко из могильной ямы. Мор после этого сразу прекратился. Инквизитор же, произведя дознание, убедился, что покойница послед–ние годы жизни занималась страшным колдовством. Надо заметить, впрочем, что в занимающей нас инквизиционной литературе трудно указать границу между легковерием авторов и сознательной «благочестивой ложью».