Пол Готфрид - Странная смерть марксизма

В дело вмешались обстоятельства, изменившие самый смысл марксизма . Европейские коммунистические партии уже не были массовыми избирательными блоками рабочего класса, которые контролировали до трети голосов на общенациональных выборах, как бывало во Франции и Италии после Второй мировой войны. В 1990-е годы произошло масштабное падение численности европейских профсоюзов, что и проанализировано в подробном исследовании, опубликованном в Le Monde Diplomatique.

Автор исследования Пьер Бурдье выражает беспокойство, что еще немного, и организованные рабочие превратятся в столь незначительную силу, что не смогут оказывать никакого влияния на позиции французского правительства. В сфере экономики политические различия между правыми и левыми свелись к мелким деталям. Правые принимают государство благосостояния и даже расширяют его, а левые отказались от планов государственного контроля над отраслями экономики. Место левацких призывов к обострению классовой борьбы заняли разговоры о «третьем пути» между капитализмом и социализмом, а тем временем левоцентристские правительства в Германии, Англии и Франции заняты не только перераспределением доходов, но и урезанием бюджетных расходов [4] Pierre Bordieu, “Pour un mouvement europeén”, Le Monde Diplomatique, 2 июня 1999 г. P. 16. . А самое главное, некогда мощная коммунистическая избирательная машина теперь получает на выборах лишь 5–8 %. Это позволяет компартиям в Италии и во Франции входить в левоцентристские коалиции, а в Германии – предлагать себя в качестве альтернативы «зеленым» в партнеры социал-демократам. Первый раунд французских президентских выборов завершился 21 апреля 2003 года разгромом коммунистической партии. Если Жан-Мари Ле Пен, кандидат правых популистов, пришел к финишу вторым, то Робер Ю, кандидат коммунистов и руководитель компартии, набрал всего 3 % голосов и оказался на пятом месте. Поскольку компартия не сумела преодолеть пятипроцентный барьер, что позволило бы ей не возвращать государству ассигнованные на выборы восемь миллионов евро, для погашения долгов коммунистам пришлось выставить на продажу свою штаб-квартиру [5] См.: Marie-Claire Lavabie, François Platone F . Que reste-il du PCF? (Paris: Editions Autrement, 2003). P. 66–73; а также: Bernard Dolez, Annie Laurent, “Marches et marges de la gauche” в: Pascal Perrineau, Colette Ysmal, Le vote de tons les refus (Paris: Presses de Sciences-Po, 2003). .

Сегодня европейские коммунистические партии сохраняются просто как довесок к более обширным группировкам сил на левом политическом фланге. Что бы ни было тому причиной – повышение общего уровня жизни, ослабление солидарности рабочего класса или очевидная непривлекательность коммунистического опыта, – коммунистические партии Западной Европы утратили свою электоральную привлекательность. Время от времени они делают попытку вернуться к власти в Польше, Венгрии, России или в государствах Балтии, но это говорит лишь о том, что население этих стран фрустрировано затянувшимся нелегким переходом к свободной или квазисвободной рыночной экономике. В любом случае довольно трудно обосновать утверждение о том, что наблюдаемые время от времени успехи на выборах переименованных коммунистических партий Восточной Европы свидетельствуют о возрождении веры в марксизм или в пролетарскую солидарность.

Консервативные критики обычно расходились в объяснениях этого превращения коммунистов в младших партнеров левоцентристских партий. Такие горячие сторонники американской внешней политики, направленной на продвижение демократии по всему миру, как, например, Майкл Новак из Американского института предпринимательства, а также Фрэнсис Фукуяма и Джордж Гилдер, утверждают, что устоять перед американским «демократическим капитализмом» практически невозможно, в силу чего бывшие европейские марксисты и спешат поддержать «американскую модель», сочетающую государство благосостояния с расширением возможностей для инвестирования капитала. Все, кроме самых отсталых, приняли этот срединный путь между совершенно свободным рынком и полностью огосударствленной экономикой, который позволяет совместить требование равенства с материальными стимулами и экономическим прогрессом [6] См.: Novak M . The Spirit of Democratic Capitalism (New York: Simon and Schuster, 1982); George Gilder, The Spirit of Enterprise (New York: Simon and Schuster, 1984) [Русск. пер.: Новак М. Дух демократического капитализма. Минск: Лучи Софии, 1997]; а также: Fukuyama F. “The End of History?” National Interest . Vol. 16 (summer 1989). P. 4–6. [Русск. пер.: Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3]. .