Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила

Через несколько лет после возникновения этой любовной связи герцог женился на нынешней герцогине, и ревность супруги вынудила герцога избавиться от Армы. Она была отправлена обратно в Загоны. Возможно, герцог не слишком печалился, расставаясь с нею, потому что жить с Армой было все равно что жить рядом с ураганом, а герцог слишком ценил мир и покой.

Потом, согласно местным обычаям, герцог рекомендовал ее одному заезжему принцу. Принц не спешил возвращаться на родину, потому что там его ненавидело слишком много народу, и герцог хотел сделать ему подарок. Но тут он превысил свою власть. Рабы тоже имели определенные права. Женщину, которая родила ребенка свободному человеку, нельзя было продать без ее согласия — тем более в другой город. Арма уезжать не пожелала, и опечаленный принц отбыл домой, оставив после себя «подарочек на память».

Капитан корабля купил Арму, но закон опять пришел ей на помощь. Он не мог просто так увезти ее из этой страны, а она снова отказалась уезжать. К этому времени Арма уже завела собственное дело — рабам позволялось владеть имуществом, а у некоторых даже были собственные рабы, — и она знала, что двое ее сыновей от герцога еще окажутся значительной ценностью, когда подрастут и снова отправятся к нему.

Храмовый скульптор использовал Арму в качестве модели для грандиозной скульптуры богини плодородия, и не без причины. Арма была великолепна — высокая женщина с длинными каштановыми волосами, безукоризненной кожей, большими карими глазами, с губами, алыми и сочными, словно вишня, с грудью, в которой не нашел бы изъяна ни ребенок, ни любовник, с пышными формами и поразительно тонкой талией, на которой не отразились роды. Ее длинные ноги произвели бы впечатление даже на Земле, а на фоне здешних приземистых, ширококостных женщин смотрелись просто потрясающе.

Арме было присуще нечто большее, чем обычная красота. От нее исходило некое излучение, действовавшее на мужчин, как хороший удар по голове. Грину она иногда казалась воплощением некой необузданной силы — возможно даже стихийного бедствия.

Бывали моменты, когда Грин гордился, что Арма избрала его своим мужчиной, в то время как он был всего лишь только что привезенным рабом, едва способным связать несколько слов на здешнем совершенно беспорядочном агглютинативном языке. Но бывали и такие моменты, когда Алан чувствовал, что этой женщины для него слишком много, и таких моментов становилось чем дальше, тем больше. Кроме того, при виде дочки Грина начинали терзать угрызения совести, потому что он любил своего ребенка и страшился того момента, когда будет вынужден покинуть его. Что же касается расставания с Армой — тут Грин в своих чувствах уверен не был. Бесспорно Арма заставляла его сердце биться сильнее, но точно такое же действие оказывало доброе вино или удар в челюсть.

Алан выбрался из экипажа, приказал рикше подождать и со словами — «Здравствуй, моя сладкая», поцеловал Арму. Он всегда был рад, что Арма — рабыня, потому что рабыням не полагалось носить кольцо в носу. Когда Грин целовался с герцогиней, кольцо здорово действовало ему на нервы. Зуни отказывалась снимать его, потому что оно было признаком ее высокого социального положения, а рабу следовало всегда помнить свое место. Для герцогини считалось вполне приличным взять в любовники раба, но не свободного человека — а Зуни никогда не делала ничего, что расходилось бы с приличиями.

Ответный поцелуй Армы был страстным, но к этой страсти примешивалось негодование.

— Ты меня не проведешь! — заявила она. — Ты собрался проехать мимо. Поцелуй детей! Это как понимать? Я что, тебе уже надоела? Ты мне наплел, что согласился на предложение герцогини, потому что от этого зависело твое продвижение по службе и что ты боялся, будто если ты ей откажешь, она захочет тебя убить. Ну что ж, я тебе поверила — наполовину поверила. Но я перестану тебе верить, если ты будешь проскальзывать мимо, даже не заглянув ко мне. Что это значит? Ты мужчина или кто? Ты что, боишься встретиться лицом к лицу с женщиной? И не тряси головой. Лжец несчастный! Не забудь поцеловать Гризкветра — ты же знаешь, что он впечатлительный мальчик и просто обожает тебя — и перестань нести эту чушь, что в твоей стране взрослые мужчины не целуют мальчиков его возраста. Ты не у себя в стране — что за странный, бесчувственный народ там живет! — и даже если у вас это не принято, ты что, не можешь преодолеть свои предрассудки и быть поласковее к ребенку? Пойдем же домой, и я принесу немного превосходного чалоузмского вина — его несколько дней назад доставили из погреба...