Николай Непомнящий: Антология Непознанного. Неведомое, необъяснимое, невероятное. Книга 2

Это происшествие столь таинственно и необъяснимо, что в любой догадке правда и неправда, убедительность и бездоказательность, исключающие друг друга версии могут в равной степени претендовать на истину в последней инстанции.

А стряслось оно с сантехником из немецкого города Боттропа 27-летним Томасом Б. в вечер перед началом Нового года. «Мы затеяли спор, — рассказывает его жена Кирстен, миловидная блондинка, работающая в местном супермаркете. — Он ни в какую не хотел идти в гости к моей маме. В конце концов Томас даже разъярился и убежал в спальню. Я видала, как он заткнул тампонами уши — комната выходит на шумную улицу — и тут же захрапел».

Пробуждение упрямца едва не лишило чувств молодую супругу, хлопотавшую на кухне за приготовлением завтрака. Томас поднялся с постели и что-то проговорил выразительным шёпотом. «Я сначала подумала, — вспоминает Кирстен, — что в доме неожиданно появился чужой человек. Но в кухню вошёл муж и обратился ко мне, как обращался к зрителям Михаил Горбачёв по телевидению. Мне показалось — шутка, новогодний розыгрыш. Томас, однако, говорил, говорил, на мои просьбы выражаться по-немецки не реагировал, как будто бы родной язык вылетел у него из головы».

Пришлось перепуганной супруге вызвать неотложку. Единственно, что установил ошарашенный врач, — сантехник, который никогда и никуда не выезжал из своего города, не учил иностранных языков и даже не окончил обычной школы, вёл монолог по-русски. До сих пор единственный лучик света, хоть как-то объясняющий загадку, исходит из родословной Томаса Б. Выяснилось, что его очень далёкие предки, что-то около двухсот лет назад, переселились из российской глубинки на берега Рейна.

И вдруг немец заговорил на языке давно почивших предков. Осталась ли в его генах языковая информация, хотя все его предки, кроме первоприходцев в Германию, были коренными немцами? В пользу генной версии говорит хотя бы тот факт, что новообращённый в русский язык совершенно не употреблял матерных выражений: наши праотцы этим, как известно, не грешили.

История — историей, наука — наукой, предположения — предположениями, а житейские будни остаются буднями. Наш земляк в десятом поколении обращался к жене только по-русски, будучи не в состоянии вспомнить ни единого немецкого слова, и недоумевал, раздражался, видя, что она не улавливает ничего из им произнесённого. Единственную радость любящей супруге продолжало доставлять общение с мужем лишь в сфере, где можно обойтись без проблем языкознания…

В остальном же поневоле пришлось прибегнуть к помощи переводчиков, что в Германии стоит очень недёшево. К счастью, среди соседей объявилась скромная семья немцев, переселившихся из Узбекистана. Русско-узбекско-немецкий паренёк взял на себя эти обязанности, совсем нелёгкие, поскольку Томас к тому же утверждал, что говорит на чистом немецком языке и никак не возьмёт в толк, почему его вдруг перестали понимать жена и окружающие.

«Он замкнулся в себе, — рассказывает Кирстен, — никуда не хотел выходить из дома, хотя прежде мы регулярно по пятницам до глубокой ночи веселились в дискотеке. Я пошла на курсы русского языка, люблю Томаса и не хочу его потерять».

А сантехник пошёл в клинику. Слово за словом бригада врачей восстанавливала его немецкий язык, вытеснив из сознания бедняги русскую речь. Два языка явно не укладывались в его голове, тем более что один из них оказался «изученным» столь странным способом. По прошествии года не то чтобы беседовать — он не мог даже вспомнить ни единого русского слова. Врачи, опасавшиеся рецидива, категорически рекомендовали ему не только избегать любой иностранной речи, но и самого общения с чужеземцами, перестраховываясь, наверное, на тот случай, если в родословной Томаса где-то затерялись, скажем, китайцы или эфиопы. Переживший потрясение неуклонно следовал наставлениям врачей и уже по собственной инициативе совершенно не спорил с супругой, даже если она просила его пойти в гости к тёще.

У рассказанной истории может быть любопытное продолжение.

Малыш, родившийся 3 мая 1991 года в местечке Сан-Сильвестре-де-Кочан (в 100 километрах от города Кахамарка), оказался двухголовым. Родители Эваристо Хиль и Ирис Линарес в тот же день отнесли ребёнка к знахарю, который просто удалил одну из голов. Сейчас ребёнок чувствует себя нормально.

Однако ещё больше шума наделало рождение 2 мая того же года в местечке Льямак малыша по имени Эдвин. По мнению врачей больницы «Лас-Мерседес» города Чиклайо (департамент Ламбаеке), куда его поместили, у новорожденного был врожденный ихтиоз. Он появился на свет восьмимесячным. Всё тело младенца оказалось покрытым чешуёй, безгубый рот придавал ему ещё большее сходство с рыбой. Чешуя лежала даже на бровях, из-за чего один глаз не открывался. У него также не было ушных раковин, а вместо носа зияли две дырочки. «Мальчика-рыбу», как его назвали местные журналисты, положили в специальный инкубатор под присмотр заместителя главного врача больницы Сесара Накасаки.