Владимир Алпатов - Слово и части речи

Данное исследование возникло как попытка обосновать принципы выделения слов и частей речи в японском языке, первоначально сформулированные в книге [Алпатов 1979а]; эти принципы с тех пор я во многом пересмотрел. Поэтому в нем большинство примеров приводится из японского и русского языков, менее систематично используется и материал некоторых других языков, в основном Европы и Азии. Вполне возможно, что этот материал неполон и требует корректировок на основе фактов языков других ареалов.

Первый вариант книги был написан в 1984 г., однако он далеко не во всем меня удовлетворял, и работа продолжалась. Сокращенный вариант второй главы в первоначальном виде вошел в книгу [Части речи 1990], третья глава в первом варианте была опубликована в виде статьи [Алпатов 1993]. Однако монография в целом виде в те годы так и не была опубликована (исключительно по внутренним причинам). Теперь автор все же решил представить ее после дополнительной переработки на суд читателя. Конечно, за прошедшие годы появилось немало новой литературы по ее теме (хотя представляется, что сейчас эта тема, особенно в аспекте слова, не так популярна, как 50 или 100 лет назад), которую автор старался учесть. Но, весьма вероятно, в данной книге имеются пробелы в этом отношении, за которые автор приносит извинения.

Книга состоит из трех глав. Первая глава посвящена слову, вторая – частям речи, третья, самая короткая глава рассматривает наиболее общие вопросы, касающиеся подходов науки о языке в целом к своему предмету.

Автор благодарит Я. Г. Тестельца и П. М. Аркадьева за неоценимую помощь в поисках необходимой литературы и А. А. Кибрика за ценные замечания.

Как известно, мировая лингвистика генетически восходит к европейской лингвистической традиции, имеющей античные истоки (о других традициях речь пойдет в разделах 1.7–1.9). Языковеды самых разных школ продолжают использовать многие понятия, присутствовавшие еще в древнегреческих и римских грамматиках. К их числу относится и понятие слова – центральное понятие европейской традиции на всех этапах ее развития. Напомню известные слова Ф. де Соссюра: «Слово, несмотря на все трудности, связанные с определением этого понятия, есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму как нечто центральное в механизме языка» [Соссюр 1977 [1916]: 143]. Видный отечественный лингвист П. С. Кузнецов указывал: «Слово (применительно к любому языку) представляет собой едва ли не единственную единицу, представление о которой имеет любой говорящий, даже неграмотный, чего нельзя сказать… о других, значимых единицах, больших и меньших слова» [Кузнецов 1964: 75]. Об этом же говорят и в наши дни: «слово – основная единица естественного языка» [Мельчук 1997: 7]; см. также тезис Э. Даля о роли слова в «повседневном осмыслении языка». Он же пишет: «В традиционной грамматике (с точки зрения, преобладающей по крайней мере в западной культуре), основным строительным блоком является слово» [Даль 2009 [2004]: 313]. При этом, как отмечал еще Л. В. Щерба, «отдельные слова не даны нам в речи. Кратчайшими отрезками этой последней являются группы слов (могущие, конечно, состоять и из одного слова)» [Щерба 1974: 326]. Сразу можно сказать, что для признания центральной роли слова должны быть иные основания.

Уже античные ученые исходили из первичности слова по отношению ко всем другим единицам языка. Значимые единицы меньшей протяженности, как и единицы, промежуточные между словом и предложением, не выделялись вообще [Античные 1936: 24, 61–62; Matthews 2003: 283] 2 2 Правда, сложные слова рассматривались как слова, состоящие из слов, тем самым их компоненты выделялись как особые единицы, однако они приравнивались к словам. . Например, Аристотель писал: «Имя есть звук, наделенный значением в соответствии с соглашением… никакая отдельная часть которого не наделена значением… Глагол есть [слово], которое обозначает еще и время, никакая часть которого в отдельности не наделена значением» [Аристотель 1978: 93–94]. Или более поздний схолий к Дионисию Фракийцу (II в. до н. э.): «Слово – мельчайший членораздельный звук, неделимый на части, особо высказанный и особо подуманный, проводимый под одним ударением и придыханием» [Античные 1936: 117]. Предложение определялось через слово, см. определение Дионисия: «Предложение – соединение слов, выражающее законченную мысль» (цитируется по [Оленич 1980: 216]) 3 3 Впрочем, Дионисий равным образом определял и слово как наименьшую часть предложения. Однако слово могло рассматриваться и вне предложения и характеризовалось независимо от него [Оленич 1980: 216], тогда как предложение трактовалось только как сочетание слов. . Слово, таким образом, было первичной единицей анализа (я вернусь к этому вопросу в 1.11). Такой подход может быть назван словоцентрическим.