Григорий Луговский: Революция для своих. Постиндустриальная Утопия

Карл Юнг, задаваясь вопросом, как определить, что сознание имеет место, отвечал: «первой формой сознания, доступной нашему наблюдению и познанию, является простая связь двух или нескольких психических содержаний» . Это же может свидетельствовать и о существовании языка, «семантического контура» – способности связывать те или иные факты и образы с символами. Поэтому сознание неразрывно с символической деятельностью, а главное его занятие – установление связей. Частица «со-» и указывает на деятельность, которой сознание постоянно занимается, устанавливая контакты не только между предметами и их обозначением, но и между «Я» и всем окружающим, подыскивая место «себе» в бытии – как «вообще», так и в «здесь-и-сейчас-бытии».

Сознание – видимая часть айсберга нашей психики, что можно понимать и как то, что все люди в психическом отношении не менее индивидуальны, чем конфигурации айсбергов, и как констатацию факта, что скрытая часть собственной психики столь же темна для нас, как и потемки чужой души. «Видимость» относится к тому содержанию психики, которое проходит через сознание. Видимое равносильно для нас понятному, познанному, увязанному в сеть системы представлений. Но сознание, особенно творчески ориентированное, постоянно трудится над расширением себя, пытаясь увеличить видимую часть айсберга.

Сознание, как всякое сложное явление, известно и под другими именами. Такими как «душа», «разум», «дух», «совесть». Но эти понятия часто отражают лишь отдельные стороны работы сознания, либо несут разную культурно-историческую нагрузку.

Совесть и сознание стоит разделять как часть и целое. Сознание – сложное психическое образование, включающее в себя и совесть, или «сознательность» – способность ориентироваться на социальные установки (фрейдовское Сверх-Я), или личные ценностные представления.

А вот понятие «разум», как мне кажется, не содержит никакой дополнительной смысловой нагрузки и может считаться синонимом сознания. Если «сознание» – производное от «со-» и «знания», то «разум» – это «разделенный ум» (ум же равнозначен интеллекту), что говорит о способности вести внутренний диалог, раздваиваться на «спрашивающего и отвечающего», «видящего и показывающего», «учащегося и оценивающего» и т. д. Естественно, там, где двое, там может быть и множество. Эта способность сознания позволяет подставлять на роль Другого кого угодно, придавая ему черты конкретного человека. В роли последнего может выступать собственный критический разум (благодаря способности раздаиваться внутри себя), или представление о боге, значимые люди, а также страхи, иррациональные ощущения, социальные установки.

Но важнее не то, сколькими образами Другого может оперировать сознание, а насколько оно способно интегрироваться вокруг собственного волевого центра – субъекта, или «оператора сознания». Это нужно, чтобы не утратить себя за образами Других, сохранять и укреплять свою субъектность. Если сознание не работает на свою субъектность, «вытанцовывая» образ себя и своих границ, то его совесть и сознательность становятся симулякром – имитацией, построенной не на свободной рефлексии критического ума, а на подражании и мимикрии. Такая совесть – просто удобная позиция, а не акт волевого выбора.

Иногда сила навязанных идей так велика, что субъект теряет способность к полету воображения и творчеству. Фактически речь идет о торжестве внешней воли, Супер-Эго, подавляющем способности и желания. Страхи сковывают такое сознание, лишая той радости, которая была знакома в детстве, когда можно еще «быть собой», не бояться показаться глупым, слабым, смешным. Радикальным средством от отягощающего влияние Супер-Эго выступают различные способы «изменения состояния сознания» (ИСС), к которым часто прибегают взрослые люди, пытаясь ослабить цепи Сверх-Я, сковывающие разум. Средства ИСС – своеобразный билет в «потерянный рай» детства, когда мы видели мир иначе; это способ изменить отношение к происходящему как во внешнем мире, так и на внутренней сцене сознания. При этом мы либо начинаем видеть/слышать/понимать больше, чем обычно, либо меньше. Так, алкоголь – это скорее средство притупления восприятия, а некоторые наркотические вещества – обострения.

Употребление средств ИСС – признак дисгармонии, страданий, переживаемых сознанием. Но притупляющие и сужающие восприятие средства как правило выбирают те, кому их сознание стало велико. Высокая развитость сознания не исключает употребления средств ИСС, но причины тому могут быть самыми разными – от стремления именно сузиться (и стать ближе к большинству), до стремления более радикального расширения, желания открыть новые творческие возможности.