Михаил Венюков: О современном состоянии современных сил и средств Японии и Китая

Мм. гг. Политическое и военное могущество каждого государства, как известно, слагается из многих элементов. Таковы: географическое положение, обширность и производительность территории; числительность, состав, промышленное, умственное и нравственное развитие населения; политическое и общественное устройство народа, и, наконец, его военные учреждения. Из этих четырех элементов в настоящих чтениях почти вовсе не будет речи о двух первых, так как с одной стороны рассмотрение их потребовало бы много времени, а с другой, нет сомнения, что общие географические данные о Китае и Японии известны каждому из вас, мм. гг, в такой степени, что мои слова были бы только утомительным повторением задов. Притом карты, которые вы здесь изволите видеть, во многом облегчат нам припоминание географических подробностей, если бы даже некоторые из них пришлось припомнить.

Итак, в настоящих чтениях, речь будет идти только о политическом устройстве тех двух государств, которые я назвал, и особенно о военных их учреждениях. Предмет этот, быть может, потому окажется занимательным, что имеет в значительной степени интерес новизны, современности. В последнее время оба государства крайнего Востока сделали важные преобразования, именно с целью поднять политическое свое могущество.

Я начну с Японии, потому что в этой стране прогрессивное движение особенно заметно и дало уже ощутительные результаты, хотя началось очень недавно. Япония до 1854 года была закрыта для всех иностранцев, кроме голландцев и китайцев, а потому естественно находилась в застое, хотя, нужно заметить, в ней всегда были люди, которые следили за ходом науки в Европе. Так, уже в 1854 году японцы спрашивали американцев, к удивлению последних, об успехах машины Эриксона; в 1859 году они интересовались приложениями фотографии к метеорологическим наблюдениям и привели в немалое замешательство голландских офицеров, которые не умели отвечать на их вопросы об этом. В Японии, под влиянием наплыва европейских идей, а также внешнего напора европейцев, в последние годы произошел важный государственный переворот. Именно, страна эта, которая прежде управлялась двумя императорами, ныне имеет только одного; стало быть, верховная государственная власть в ней сконцентрировалась, а это всегда служит шагом к усилению внешнего могущества страны. Но, впрочем, мм. гг., я выразился неточно: Япония никогда не имела двух императоров, а лишь одного – микадо. Только наместники этого императора, так сказать администраторы империи от имени его, сиогуны, в последние два-три столетия сделались так могущественны, что заслоняли собою, по крайней мере для иностранцев, фигуру настоящего повелителя страны. Переворот 1868 года именно в том и состоит, что эти, всесильные дотоле, наместники опрокинуты и непосредственная власть императора восстановлена. Но здесь, чтобы не впасть в заблуждение о характере и размерах этой власти, чтобы не подумать, что восстановленный император есть нечто в роде Бонапартов во Франции после 1792 и 1848 годов или Бурбонов в Испании после 1815 года, нужно заметить, что Япония никогда не была и не есть государством столь централизованным, как Франция, Испания и все азиатские монархии. Правительственная власть в ней с данного времени, быть может уже 2,000 лет, находится в руках не одной центральной администрации, а и целого ряда феодальных владельцев, которые во многом самостоятельны. Целые три четверти или даже четыре пятых страны не принадлежат непосредственно микадо, а князьям. Правда, в 1863 и 1869 годах, князья эти, опрокидывая, при помощи авторитета микадо и собственного оружия, власть сиогунов, объявили, что «отныне вся Япония принадлежит одному императору, что нет японца, который бы не был слугою его», но это заявление есть отчасти метафорическое. Император остался непосредственным владельцем только своего удела, а князья сохранили свои прежние земли, хотя и с оговоркою по закону, что они суть только правители этих земель во имя императора. Эго значение феодалов особенно сказывается на организации военных сил страны, где мы видим, что каждый князь имеет свои сухопутные войска, свои корабли, которых служба, за исключением случаев внешней войны, совершенно зависит от него.