Михаил Бенцианов - Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв.

Боярским переходам способствовало установление контроля над территорией великого княжества Владимирского, благодаря которому под стяги Москвы в походах наряду с членами дворов князей московской династии собирались территориальные ополчения из прежде независимых земель и княжеств. Рати («силы») представляли собой достаточно серьезный военный ресурс. В ряде случаев они даже действовали автономно, в качестве отдельных отрядов в дальних походах на значительные расстояния. Источники сохранили большое число подобных примеров. В 1388 г. суздальские князья «испросиша себе (у Дмитрия Донского. – М. Б. ) силу в помочь, рать можайскую и звенигородскую и волотьскую». В 1411 г. в походе Юрия Звенигородского к Нижнему Новгороду участвовали князья Андрей и Василий Владимировичи, «да князи ярославские, да князи ростовские, да костромская сила» [7] Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.; Л., 1950. С. 432; Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). СПб., 1863. Т. 15. С. 487. .

В составе ратей присутствовали представители феодалитета – бояре и слуги, которые, однако, не были в них единственным составным элементом. В целом масса участников таких походов не отличалась единообразием. Уровень социально-экономического развития существенно отличался в разных частях Северо-Восточной Руси. На северных окраинах отсутствовало или было слабо представлено боярское землевладение. Устюжская и вологодская рати, не говоря уже о воинственных вятчанах, тем не менее регулярно встречались на страницах летописей. Их военный потенциал сохранял свое значение даже в начале XVI в., уже после создания поместной системы. В 1503 г., например, «князь великии (Иван III. – М. Б. ) посылал ратью устюжан да двинян стеретчи Иванагорода от немцев» [8] ПСРЛ. М., 1982. Т. 37. С. 52. .

Участие в «ратях» широких слоев населения было характерно и для центральных районов. Московские купцы присутствовали в составе наскоро собранных войск, выступивших в 1433 г. против Юрия Звенигородского. Много позднее, в казанском походе 1469 г., среди москвичей, «кои пригожи по их силе», также находились сурожане, суконники и купчие люди [9] Алексеев Ю. Г. Походы русских войск при Иване III. СПб., 2009. С. 16, 66–68. .

Тем не менее очевидно, что основную ударную силу в ратях составляли именно бояре и слуги, имевшие навыки военных действий. Привлечение их к походам (по сути, нерегулярная служба) создавало предпосылки для будущего перехода на обязательную службу с подчинением непосредственно самому великому князю или кому-то из его «братьи меньшей» и уравнением в правах со «старыми слугами» московских князей. Этот процесс был, однако, далеко не однозначен и растянулся на длительное время. Ключевым фактором, тормозившим его развитие, являлся вопрос о вознаграждении за службу.

Необходимость выплачивать татарскую дань долгое время ограничивала рост численности княжеских дворов. Служба, с набором соответствующих прав, в числе которых было освобождение от дани, в этих условиях неизбежно приобретала привилегированный характер. Переход бояр и слуг вольных к новым «сюзеренам» после утраты самостоятельности их прежними княжествами происходил в индивидуальном порядке. Количество кормлений, основных источников содержания бояр, было ограничено. Весьма незначительным было и число условных держаний на дворцовых землях. Контроль над той или иной территорией (очередные «примыслы») приводил к появлению там их сподвижников, «вернейших паче всех» московских бояр. При отсутствии до определенного времени (ориентировочный рубеж – середина XV в.) заинтересованности в массовой службе часть местного боярства теряла источники своего дохода, что в первую очередь отражалось на их статусе. В том числе эта судьба ждала некоторых находившихся прежде на княжеской службе лиц.

Комплексные ограничения, рассчитанные на защиту «черных» крестьянских земель – основных плательщиков «выхода», сдерживали рост боярского землевладения и не позволяли князьям завоевывать расположение своих «вассалов» путем масштабных раздач. Фискальные интересы в условиях постоянной опасности татарских набегов в этом случае играли доминирующую роль. Соответственно, вопрос закрепления за собой и своими потомками новых территорий оставался по мере расширения небольшого Московского княжества неопределенным. При изменении политической ситуации они легко меняли свою владельческую принадлежность, переходя от одного княжеского дома к другому. В какой-то мере этот вопрос решался за счет выборочного привлечения на свою сторону представителей местной знати. Московскими боярами из отдаленных от столицы земель уже в XIV столетии стали, например, костромичи Зерновы (род Сабуровых и Годуновых по определению Государева родословца), юрьевцы Добрынские и Станищевы, белозерцы Монастыревы. Приведенным примерам, очевидно, не хватало системности и масштабов, которые способны были бы стать основой для широкого представительства провинциальных элит в окружении великого князя.