Борис Голованов - Идеология - между метафизикой и социальным контролем

Другая сторона единого исторического процесса обнаруживает себя как конституирование пролетариата в политический класс, способный выполнить всемирно-историческую миссию снятия отчуждения и обратного «отвоевания» человека. Это становится первостепенной задачей, когда капитализм вступает в эпоху производства фетишистских форм сознания на основе новых технологий, моделирующих работу человеческого интеллекта. Новый уровень развития науки и технологий сам по себе не гарантирует соответствующего роста самосознания – как раз наоборот: отчуждение интеллектуальной деятельности от непосредственных производителей ограничивает способность последних постигать сущность социальных явлений.

Происходит поляризация общественных производительных сил. На одной стороне концентрируется мощь современной науки и технологий, обслуживающих политическую власть, на другой – непосредственные производители, чье сознание обработано идеологией всеобщего потребления, заражено разнообразными иллюзиями и утопическими проекциями. Ни одна из сторон в одиночку не может претендовать на снятие отчуждения и реальное восстановление духовной сущности человека.

В разных сферах общественной жизни формируются соответствующие средства преодоления этого фундаментального раскола. В сфере экономики деньги, реклама и кредит заставляют потребителя осваивать все новые и новые ступени производственной необходимости, чтобы соответствовать диктату современной моды. В сфере политики этот раскол преодолевается системой репрезентаций, посредством которых политические силы пытаются осознать практическое содержание своего социального бытия. Публичные репрезентации опосредствуют отношение между полюсами разорванного сознания и в этом смысле создают возможность снятия односторонности обеих абстракций. Но поскольку большинство политических репрезентаций не могут достичь тотальности революционно-практического проявления, постольку политика превращается в театральную сцену, а сами репрезентации – в хорошо срежиссированные спектакли.

Концепция классового сознания и идеологии, выдвинутая Г. Лукачем в начале 20-х годов XX века, в дальнейшем его творчестве претерпела значительные изменения. Включенная в политическую борьбу, она получала самые противоречивые оценки, в том числе и от самого автора. В 60-е годы, подводя итог своему философскому творчеству, венгерский философ вновь возвращается к проблеме идеологии и отчужденных форм социального бытия. Точку зрения «Истории и классового сознания» он оценивает как «романтическо-антикапиталистическую», ориентирующуюся на «этический идеализм»; тем не менее, эта позиция представляла позитивный выход из мировоззренческого кризиса того времени. «История и классовое сознание», в конечном итоге, помогла провести разграничение между гегелевским «овнешнением духа» и марксовой концепцией отчуждения: последняя рассматривается как объяснение возникновения социальных условий, препятствующих приобщению индивидов к родовой жизни человечества.

Г. Лукач признает, что романтическая попытка представить снятие отчуждения как диалектику вмененного классового сознания пролетариата не увенчалась полным успехом, но привела к дальнейшему размежеванию гегелевской диалектической логики и материалистической диалектики К. Маркса. Свою же заслугу в развитии марксистской философии Г. Лукач видит в том, что в «Истории и классовом сознании» он, уже как представитель коммунистического движения, поставил проблему отчуждения, которая в дальнейшем оказала глубокое воздействие на круги европейской интеллигенции [105] См. Лукач Г. История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектике. – М., 2003. – С. 72. . Корень этих успехов он видит в том, что с переходом на позиции рабочего класса для него открылась революционно-практическая сторона действительности. Г. Лукач подчеркивает как сложность, так и творческий характер процесса «перехода с позиций одного класса на позиции другого, специфически враждебные первым» [106] Там же. . В процессе этого перехода пришлось преодолевать ограниченность романтического сознания, которое в теории, отталкиваясь от гегелевской «Феноменологии духа», полагало, что пролетариат через свое классовое самосознание осуществит себя как тождество субъекта и объекта, а на практике культивировало «мессианско-утопическое целеполагание». Г. Лукач подчеркивает, что романтически-утопическая позиция не могла долго оставаться неизменной в условиях идеологической борьбы, ей суждено было либо трансформироваться в сектанство и мессианизм, либо развиваться в направлении революционно-преобразующей практики. Г. Лукач неоднократно заявлял, что переход на позиции пролетариата и активное участие в Русской революции помогли ему избежать превращения нравственно-утопического противостояния миру капитала в сектанство и изоляцию от реальной жизни.