Владимир Жданов - Код вечного бытия

Пётр Кодов – личность неопределенного возраста и внешности был самой непредсказуемой персоной на семинаре. Даже прошлое в его собственной биографии (в вопросах и ответах) было непредсказуемым… На вопрос «Откуда Вы?» он мог ответить: «Из Евразии!» Но в единственном он был обязательным, патетично-лиричным – в описаниях своего города, расположенного «между Волгой и Уралом». На уточняющие расспросы «Где это, расскажите подробнее!» он гордо-многозначительно отвечал: «Так описал это место сам Парацельс! А Гениев как Вам, наверное, известно не комментируют, а – цитируют!»

Этот Город (судя по всему – полумиллионник) в описаниях Кодова полностью соответствовал названию-настроению ежегодно-майского фестиваля бардов «Здравствуй, сиреневый Город!» Это был цвет бесчисленных, благоухающих деревьев сирени; цвет глаз девушек, самых красивых в мире; цвет вечернего тумана над двумя городскими реками (и, почему то, еще и над железнодорожным вокзалом).

Здесь он, дополнительно, ссылался кроме «себя любимого» еще и на телевизионный клип (про девушек) по государственному TV и на уличный шлягер «Сиреневый туман», супер-хит 90-х и 60-х годов прошлого века (он почему-то говорил так: «любимая песня шпаны и моей юности…»).

Как он попал на семинар понять никто не мог… Даже, относящаяся к большинству собравшихся, характеристика «порученец академика XХ” к Кодову не могла быть отнесена “в принципе”! Его научный статус – “чайник”-самообразованец; категория активности – инициативщик-подвижник таранного типа! Куда уж взрывоопаснее для элитно-капсулированной академической тусовки, где все всех давно знают и очень дорожат своими научными реноме и нервными клетками! Но он прибыл легитимно, и оказался как бы забронирован поэтической формулой "«Если звезды зажигают на небе, значит Это кому-нибудь нужно!»

Кодов свою «чайниковую» таранность, в сочетании с гибким умом и обширными познаниями демонстрировал всем и везде!.. Но это (как сразу понял Джим из своего предыдущего опыта) были необходимейшие на таких мероприятиях функции: не допускать элитарное умение дремать на заседаниях Ученых Советов с открытыми, все понимающими глазами; и до предела взвинчивать остроту рабочих споров в кулуарах, делая неприличными темы погоды, природы и даже (страшно подумать) – любые анекдоты!..

В связи с Кодовым Джим даже вспомнил свои подростковые аналитические пасьянсы. До 12 лет он слыл в среде друзей семьи, университетских преподавателей вундеркиндом, настолько разителен был контраст между микро-размерами мальчикового тела и макро-познаниями в самых разных науках (почерпнутыми просто так из чтения различных, толстых книг). Но потом мальчик подрос и уже никто не восторгался его попытками «умничать»… Да и споры-разговоры тех самых преподавателей, когда он начал их понимать, оказались далеко превосходящими его познания.

Ему было очень досадно, т. к. выяснилось, что умных людей совсем не мало и блистать на их фоне очень проблематично. Что делать? Учиться? Куда уж более, в сутках всего 24 часа… Но тут он начал замечать нюансы и оттенки: многознающий или – умный, скорострельный в ответах-решениях или – мудрый в оценках, все это – не одно и то же… Когда же он натолкнулся на афоризм Мишеля Монтеня «Ум хорошо устроенный – лучше хорошо наполненного!», то вовсе повеселел.

И вот теперь – Кодов, живое, хотя и гротескное, воплощение старика Мишеля! И действительно, Кодов лихо «щелкал» домашние заготовки – логические западни модераторов в группах, мгновенно выводил из патового тупика спорщиков в кулуарах, значительно убыстряя темпы общего понимания сути проблем. Многие участники, уязвленные собственным сверх-остепененным тугодумством, негодовали на Кодова, но устроители были к нему благосклонны и смиренно терпели его наскоки и выпады, даже и в свой адрес.

Рив Гарага – импозантный, 50-летний мужчина с лицом и фигурой Лучано Паваротти и темпераментом пассионария. Любимое, хотя и нечастое развлечение – прийти на олигархический фуршет во фраке с белой бабочкой и стоя в уголке, полу-спиной к массовке, поедать любимые Лучано блюда. Постепенно сомневающийся шепот за спиной: «Паваротти? …!» сменяется попытками приблизиться к кумиру оперного Мира, заговорить, взять автограф…

И когда самые смелые (или – богатые) начинают панибратски справляться о гастролях, Рив резко оборачивается, широко и сердечно улыбается, говорит пару слов по-итальянски. Затем распахивает шире борта фрака, сгрудившиеся фанаты с изумлением видят на полах манишки не менее знаменитое лицо-лейбл Че Гевары!.. Шок, паника, попытки отбежать в сторону… Рив вслед, очень похоже, пародирует оперный смех Мефистофеля из «Фауста».