Петр Комаревцев - Публичная арена - у истоков сетевой поляризации

Методологический базис теории постиндустриального – а затем и информационного обществе – начал формироваться в конце первой половины XX века в работах Колина Кларка и Жана Фурастье, которые разделяли общественной производство на три уровня – сельское хозяйство, промышленность и сфера услуг – и полагали, что последний станет определяющим фактором развития мировой экономики в будущем. Таким образом, теории информационного и постиндустриального общества начинались с экономических моделей. Любопытно отметить, что Фурастье в своей оптимистичной оценке этих тектонических изменений очень близок к классикам постиндустриализма, и уже на этом уровне у нас есть возможность выделить среди них господство технократии, вовлечение человека в интеллектуальный труд (в противовес производству), снижение классовой борьбы и пр. Так был заложен первый камень в основание здания теории постиндустриализма, концепты которого оформлялись и уточнялись Раймоном Ароном, Дэниэлом Беллом, Ёнедзи Масудой – уже не только чисто экономически, но также и философски, социологически и политологически. Взятые вместе, эти уточнения представляют собой достаточно цельную и автономную концепцию.

Как и философы постмодерна, авторы постиндустриализма видят историю как трехфазовый процесс последовательной смены типов цивилизационной организации. Каждая фаза в этой модели выводится из ориентации общества на ту или иную экономическую деятельность, которая приводила к формированию ряда важнейших социальных, культурных и политических традиций, от стиля мышления до способа общения и картины мира.

Первая фаза , традиционная (или доиндустриальная), основывалась на сельском хозяйстве и отличалась жесткой социальной структурой, синкретичным мышлением и авторитарными формами культуры.

Вторая фаза , индустриальная, основывалась на обновленной структуре производства (машинная индустрия, конвейерное производство, НТР как основной инструмент развития экономики и источник блага общества), что привело к ряду трансформаций в других сферах общества: политической (приобретение нациями политической субъектности и дальнейшее прогрессивное движение в сторону демократии и либерализма), социальной (стандартизация, массовость информации, урбанизация) и окончательном оформлении проекта западной иудео-христианской цивилизации, разработанного в Новое Время (рациональный индивидуаистический стиль мышления).

Третья фаза , постиндустриальная, основывается на второй стадии и является ее качественной трансформацией. Экономика переориентировывается с производства товаров на сферу услуг, способ организации технологической сферы – на интеллектуальные/информационные технологии, социальная стратификация – с классовой дифференциации на профессиональную (конфликт труда и капитала заменяется конфликтом компетентности и некомпетентности). Последнее, в свою очередь, выдвигает на первый план феномен знания и профессионализма (в смысле основных институтов влияния трехфазная концепция постиндустриализма подчеркивает переход от армии и церкви через фирму и корпорацию к университету, где аккумулируется, производится и распространяется знание), что реорганизует культурную сферу, которая переориентировывается на компьютеризацию и интеллектуализм. Происходит отход от системы независимых национальных государств к наднациональным формам объединения, информационное общество, как будет показано выше, может быть только глобалистским обществом.

При том, что концепция, в целом, предлагала новый и свежий взгляд на процессы эволюции человечества в истории и основывалась на реальных тенденциях середины XX века, она в то же время обладала рядом недостатков: отличалась оптимистической наивностью и догматизмом, мало было сказано, по аналогии с концепцией Рикёра, и о возможном сожительстве всех трех фаз в едином географическом пространстве (что было бы особенно актуально, например, для российских реалий). Вдобавок, стремительное развитие технологий во второй половине XX века существенно углубляло, развивало и трансформировало тенденции, существующие в середине столетия.

Однако XX век в силу ряда причин (повышение уровня жизни, улучшенный доступ к знаниям и пр.) представляет собой подлинную сокровищницу интеллектуальной жизни и чрезвычайно богат разного рода неортодоксальными теориями, пересматривающими классический и ориентированный на массовую аудиторию подход к истории. В силу этой тенденции ревизия постиндустриализма была совершена довольно быстро – и новая альтернатива не заставила себя ждать. В 70-ые годы постиндустриализм постепенно вытесняется концепцией информационного общества, ставшей реакцией и идеологией информационно-коммуникационной революции, которая учла, в целом, возрастающее доминирование в экономике производства и распространения знания, появление так называемой «информационной экономики», становление информации и коммуникации главными доминирующими ресурсами (как экономическими, так и ресурсами влияния) и постепенный отход от свободной конкуренции индустриального общества к синергетической и сетевой рациональности нового общества. Важно отметить более гибкий по сравнению с постиндустриализмом характер этой теории, ее неоднородность, а порой и противоречивость. Не следует забывать и о том, что характеристики новой коммуникационной среды, которая еще не является свершившимся фактом, требует прояснения новых правил игры, артикуляции ее программного обеспечения, ее возникающие структура и механизмы еще не являются до конца изученными, да и вряд ли могут быть проартикулированы в полной мере – иначе говоря, мы имеем дело с научной концепцией, которая так же динамично меняется, как и общество, которое она пытается описать. А оно, как было показано при анализе дискурса постмодерна, уже не может быть до конца онтологически прояснено.