Владимир Смирнов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Тем не менее, от города немцы не отходили. Переговоры, которые по этому поводу вело с немецким командованием командование Украинского фронта, успеха не приносили: обе стороны стояли на своём, требуя друг от друга отвести войска от города и не мешать штурму [53; 322].

Только к вечеру 20 сентября германские войска получили вышестоящий приказ отойти от Львова. Но исполнить его не поспешили, потребовав от поляков сдать город не позднее 10 часов 21 сентября. При этом полякам было заявлено: «Если сдадите Львов нам – останетесь в Европе, если сдадите большевикам – станете навсегда Азией» [53; 322]. Видимо, приказ был передан вторично, ибо в ночь на 21 сентября германские войска начали всё-таки отходить от города. Их позиции занимались советскими войсками, которые готовились с утра начать штурм, т.к. переговоры с командованием гарнизона результатов не давали.

В 9.00 21 сентября штурм был начат, но приостановлен – поляки пожелали возобновить переговоры. К вечеру этого же дня польский гарнизон согласился на капитуляцию. На следующий день он сложил оружие. Советские войска вступили в город [53; 322-323].

Так выглядели львовские события на уровне войск, штурмовавших город, на уровне командования Украинским фронтом и германской группой армий «Юг». А вот как они выглядели на уровне высшего военного и политического руководства двух стран. С ночи 20 сентября 1939 года германский военный атташе в Москве генерал-лейтенант Э. Кестринг пытался урегулировать ситуацию под Львовом. В 00.30. Кестринг по телефону сообщил:

«1. Восточнее Львова советские танки столкнулись с немецкими войсками. Есть жертвы. Идёт спор о том, кто должен занять Львов. Наши войска не могут отходить, пока не уничтожены польские войска. 2. Германское командование просит: а) Принять меры к урегулированию этого вопроса путём посылки туда делегата; б) Иметь на танках какие-то отличительные знаки; в) С осторожностью подходить к демаркационной линии» [53; 328].

В 10.20 Кестринг вновь по телефону сообщил советскому командованию:

«Я получил сообщение из Берлина, что командование танковых советских войск отдало приказ наступать на Львов. Часть наших (немецких) войск находится во Львове. Главное командование германской армии просит командование советских войск, и я прошу маршала, отменить наступление танковых советских войск, так как для нас невыгодно, ибо справа и слева от нас находятся ещё польские части. Если нужно выслать делегатов для переговоров, то главное командование германских войск это сделает немедленно и пошлёт на самолётах в любой пункт своих представителей по указанию советского командования. Прошу немедленно об этом довести до сведения маршала и срочно сообщить мне его решение» [53; 328].

В 11.20. Кестринг передал по телефону предложение германского командования взять город совместным штурмом с Красной Армией, а затем передать его советской стороне [53; 328]. Москва категорически отказалась. Тогда германское руководство приняло решение, что «немецкие войска очистят Львов» [53; 328]. Командование сухопутных войск вермахта восприняло это решение как «день позора немецкого политического руководства» [53; 328].

В 11.40 Кестринг по телефону сообщил, что «Гитлер отдал приказ о немедленном отводе немецких войск на 10 км западнее Львова и передаче Львова русским» [53; 328].

В 12.45 Кестринг прибыл к Ворошилову и заверил, что по личному приказу Гитлера вермахт будет отведён на 10 км западнее Львова. На замечание Ворошилова, «чем вызваны такие недоразумения, доходящие до отдельных стычек со стороны германских войск, в то время, как нашим войскам даны чёткие и твёрдые указания о линии поведения при встрече с германскими войсками, Кестринг сказал, что это был, к сожалению, местный инцидент и что приняты все меры к неповторению подобных случаев в будущем» [53; 328-329].

Итак, «на самом верху» львовский инцидент был урегулирован. Во всей этой истории в глаза бросается не только несогласованность действий войск вермахта и РККА, но и твёрдое нежелание советской стороны вести с немцами совместные боевые действия против поляков.

Только в ходе вышеописанного разговора Ворошилова с Кестрингом было принято решение о встрече немецких и советских военных, но, отнюдь, не для обсуждения каких-то совместных боевых операций, а для проработки вопроса рубежей и сроков отхода германской армии с территорий, входящих по августовским московским договорённостям в сферу интересов СССР.