Василий Пимкин - Книга времени перемен

– из небольшого количества запасённых внутри аппарата палок и добытого говна собрать собственную внутреннюю структуру,

– попутно доделав недостающие палки из говна,

– затем заполнить получившуюся таким образом внутреннюю структуру самовоспроизводящимся роем крохотных аппаратиков-недосамогонов,

– выйти на рабочий режим, когда эта космогоническая инсталляция из говна, палок и ковыряющегося в них роя недосамогонов начнёт устойчиво себя поддерживать

– и сможет создать какую-нибудь новую абсолютно бессмысленную ерунду, например, ядро нового самогона, или даже несколько,

– а если что-то пойдет не так, придавить рой завалом говна и палок, собрать более перспективную внутреннюю структуру и дать попробовать новому рою никчёмных неудачников прийти к успеху.

Почему ядро нового самогона? Потому что всё остальное ещё более бессмысленно. А может быть, и оно даже не нужно. Не наше недосамогонское дело рассуждать о неизреченной мудрости Творца.

Ну да, во всякого рода заветах и преданиях всё было куда как красивее. Безвидная тьма, по образу и подобию и вся остальная – внезапно! – абсолютно бессмысленная поэтическая ерунда с розовыми соплями и сахаром.

А здесь мы излагаем грубо, зато точно.

Каждое объяснение должно собрать представление о том, что ещё не известно, из того, что уже известно. Эта сказка про самогон – не первая и, надеемся, не последняя недотеория информации, собранная из известных говна и палок, оказавшихся сейчас под рукой. У нас теперь есть какая-никакая теория информации и представление не только о компьютерах, но и о квантовых компьютерах, поэтому появился шанс на шажок к выявлению новых подробностей нашей фактически самой баянистой сказки. Будет новый набор известных говна и палок – будет новая недотеория. Мы смотрим в будущее с оптимизмом, неизменно навязчиво преследующим всех недосамогонов.

Раньше религия пыталась собрать всеобщее объяснение из каких-то древних грубых и примитивных представлений об известном, и получалось очень плохо. Не потому, что религия плохая, а потому что набор известного был очень скуден. Работы того же Фомы Аквинского были бы куда как забористее и точнее, если бы они могли опереться на понятия о квантовых компьютерах, или хотя бы информации или, на самый худой конец, энтропии. Фома Аквинский упомянут здесь именно потому, что последними его словами были «Всё, что я написал, – солома». Рискнём предположить, что за его заслуги ему при последних мгновениях жизни была дана благодать увидеть другие наборы известного, что и послужило поводом для подведения именно такого итога своего творчества. Из всех недосамогонов он был наименее «недо».

Сейчас набор известного такой, какой он есть сейчас, поэтому продолжим лепить новую недотеорию сами знаете из чего. Хватит уже рефлексии.

Казалось бы, причём здесь информация?

Собственно, при том, что философия за прошедшие тысячелетия облажалась с объяснениями самогона не хуже религии. Что характерно, по той же самой причине скудности набора известного для построения объяснений. Среди сомнительных достижений философии следует отметить попытки называть самогон Природой, Первопричиной, Мирозданием, Вселенной и прочей отвлечённой религиозно нейтральной ерундой. Однако при всём этом лучшее, к чему удалось прийти к первой половине ХХ века, – это договоренность считать говно и палки сущим, а всё остальное – ничем. Ничем не в смысле ничем, а в смысле ничто. Это слово даже не склоняется, и это одна из двух причин, по которой здесь написано «ничем», а не «ничтом». Попробуйте угадать вторую. Мартин Хайдеггер, конечно, очень продвинутый мыслитель и тщательно обработал все известные на его время теории других очень продвинутых мыслителей, но из понятия ничто до сих пор никто не смог извлечь никакого полезного смысла.

Зато у нас есть теория информации, худо-бедно устанавливающая взаимоотношения между определённым и неопределённым. Используем эти способы, чтобы установить новые взаимосвязи между известным и неизвестным.

Хорошо, религия и философия облажались, но где же всё это время была наука? А нам не всё равно ли? Для науки никакого самогона не существует, а существуют только его небольшие фрагменты, к которым можно устойчиво и воспроизводимо приладить измерительные приборы. Наука облажалась, даже не пытаясь постичь смысл самогона. Или наука единственная пришла к успеху, не затрудняясь задачами постижения какого-то там самогона. И то, и другое верно, как бы странно это ни звучало. Науке, кстати, известно, как и почему такое возможно.