Игорь Додонов - Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков

В начале января офицер разведывательного отдела 2-й венгерской армии майор Мориц докладывал своему командованию об отсутствии каких-либо признаков, говорящих о том, что русские могут предпринять на участке 2-й венгерской армии наступление [21; 101].

Начальник штаба 2-й венгерской армии генерал-майор Ковач 7 января 1943 года (за пять дней до перехода советских войск в наступление!) доносил в Будапешт:

«В создавшейся обстановке я не считаю возможным, что на данном этапе боевых действий противник начнёт крупные операции против венгерской армии» [21; 102].

Он же уже 11 января, т.е. буквально накануне наступления, в своём докладе утверждал, что авиаразведка не обнаружила сосредоточения советских войск для активных действий [21; 102].

Поэтому можно себе представить, какой неожиданностью для противника явились события 12 января 1943 года.

Как уже отмечалось, начало наступления было назначено на 14 января. Однако уже 12 января командование Воронежского фронта предприняло разведку боем передовыми батальонами 25-й гвардейской и 107-й стрелковых дивизий 40-й армии со Сторожевского плацдарма. Внезапность атаки, насыщенность боевых порядков пехоты танками и высокая плотность артиллерийского огня дали возможность передовым батальонам вклиниться в оборону противника на 6-километровом участке на глубину до 3 – 3,5 км [21; 102], [19; 343], [29; 388 – 389].

В этот день разведка боем была также проведена в полосах наступления 3-й танковой армии и 18-го отдельного стрелкового корпуса. Передовые батальоны этих группировок, выявив истинный передний край обороны противника, его систему огня, отошли на исходные позиции [29; 390].

Успех же передовых батальонов 40-й армии, действовавших со Сторожевского плацдарма, объясняется следующим обстоятельством: К.С. Москаленко отдал приказ основным силам поддержать действия передовых батальонов [29; 388]. Подобное решение принималось им не только без согласования с комфронта генерал-лейтенантом Ф.И. Голиковым, но даже вследствие конфликта с ним. Процитируем мемуары маршала К.С. Москаленко, ибо описываемая им ситуация очень хорошо характеризует нестандартность мышления наших военачальников, их, если можно так выразиться, творческий подход к делу, их стремление минимизировать потери, т.е. всё то, в чём им упорно отказывают «демократические» историки:

«…Ещё в начале декабря Верховный Главнокомандующий в распоряжении, касавшемся подготовки наступательных операций Юго-Западного и Воронежского фронтов, указывал: “…Так как немцы знают о наших «М-30» (реактивные установки высокой мощности – К.М.), взрывающих весь передний край обороны, они усвоили поэтому тактику следующую: оставляют на переднем крае только охранение, а сам передний край обороны относят в глубину на 4 – 5 км. Этой тактике немцев мы должны противопоставить свою контртактику, а она заключается в том, что нам нужно раньше, чем перейти в наступление, делать боевую разведку с целью вскрытия переднего края обороны противника… Разведку провести боем, отдельными батальонами за два дня до начала операции”.

(Отсюда должно быть понятно, почему войска Воронежского фронта провели разведку боем 12 января при сроке начала наступления – 14 января – И.Д.).

Мне было известно содержание этого распоряжения, и я вполне понимал его обоснованность. В то же время было ясно, что оно касается тех участков, где передний край обороны противника не вскрыт, следовательно, это распоряжение не могло распространяться на полосу предстоящего прорыва 40-й армии, так как здесь передний край вражеской обороны был нами тщательно изучен. Мы знали организационную структуру каждой пехотной дивизии, её вооружение, боевой и численный состав, места расположения командных и наблюдательных пунктов дивизий, полков и батальонов, расположение огневых позиций артиллерии и миномётов. Нам были известны даже фамилии командиров частей и соединений.

Но сколько я не доказывал это командующему фронтом генерал-лейтенанту Ф.И. Голикову и его штабу, ничего не помогло. Разговор был короткий:

– Выполняйте распоряжение.

Пришлось, разумеется, выполнять. Но я решил сделать это так, чтобы враг, если даже он разгадает наши планы, не успел подтянуть резервы.

Поскольку наступление главных сил намечалось на 14 января, значит, разведку боем силами передовых батальонов нужно было провести 12-го. И вот, не посвящая командующего и штаб фронта в свои намерения, я распорядился – конечно, устно: к 12 января произвести смену войск на плацдарме (Сторожевском – И.Д.) , с тем, чтобы дивизии первого эшелона заняли исходные районы для наступления; главным силам быть готовыми в случае успешного продвижения передовых батальонов немедленно перейти в наступление.