Игорь Додонов - Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков

Однако «всякая палка о двух концах», как гласит пословица. Несомненный успех прорыва обороны противника в результате незапланированного введения в бой двух танковых корпусов был оплачен тем, что корпуса при действиях в труднопроходимой местности израсходовали за 14-е число всё своё горючее и боеприпасы и попросту встали, ожидая подвоза. Конечно, имели место и потери при «проломе» вражеского фронта, которых не было бы, будь введены корпуса в «чистый» прорыв.

Танковые корпуса простояли всю ночь с 14 на 15 января и возобновили своё движение только на следующий день [19; 346].

К исходу дня 15 января войсками 40-й армии оборона противника была прорвана на всю тактическую глубину. Фронт наступления увеличился до 100 км. Глубина продвижения составила 20 км на правом фланге, 16 км – на левом и 35 км – в центре [29; 397], [19; 344], [7; 300].

В течение 15 января 12-й и 15-й танковые корпуса развернули преследование отступавшего врага. К исходу дня они продвинулись ещё на 20 – 25 км, оторвавшись от стрелковых соединений 3-й ТА на 15 – 25 км. Фронт наступления 3-й танковой к этому моменту составил 60 км, а глубина продвижения – 50 км [19; 346].

18-й стрелковый корпус к концу дня 15 января выполнил задачу по прорыву второй полосы обороны противника и устремился вперёд [7; 301].

В этот день был введён в прорыв для образования внешнего фронта окружения 7-й кавалерийский корпус С.В. Соколова [19; 346], [7; 300].

Таким образом, уже к концу третьего (для северной ударной группировки) и второго (для южной и центральной ударных группировок) дня наступления были созданы условия для окружения, расчленения и уничтожения острогожско-россошанской группировки противника силами взаимодействующих 40-й, 3-й танковой армий и 18-го отдельного стрелкового корпуса.

Формирование нескольких «котлов» и уничтожение в них вражеских сил происходило в период с 16 по 27 января, считающийся вторым этапом Острогожско-Россошанской наступательной операции.

16 января войска 40-й и 3-й танковой армий продолжали стремительно развивать наступление в общем направлении на Алексеевку, охватывая группировку противника с севера и юга. Передовые части этих армий, не ввязываясь в затяжные бои за отдельные опорные пункты и узлы сопротивления, устремились в тыл противника, внося сумятицу в его отходящие части, перерезая коммуникации.

17 января 107-я стрелковая дивизия 40-й армии вышла к городу Острогожску, где соединилась с частями 18-го отдельного стрелкового корпуса. Тем самым был образован первый из созданных в ходе этой операции «котлов». В нём оказалась часть войск противника, оборонявшаяся между Сторожевским и Щучьенским плацдармами [29; 397].

Отступление немецко-союзнических войск зачастую приобретало форму беспорядочного бегства. Дороги, по которым они отходили, были усеяны брошенной боевой техникой (танками, орудиями, автомобилями) и трупами солдат.

Если собственно немецкие части проявляли большую стойкость, в них в большей степени сохранялись порядок и дисциплина, то в союзнических войсках (венгерских и итальянских) наблюдалась полная дезорганизация и деморализация. Так, командир 12-й легкопехотной дивизии 2-й венгерской армии генерал-майор Шоймошши сообщал в штаб армии:

«События 14 – 17 января подорвали боеспособность солдат, вселили ужас в подразделения и в тыловые части. Бои были тяжёлыми и кровопролитными, а люди вынуждены были ночи проводить под открытым небом. Питание не было регулярным, а необходимо было совершать продолжительные марши. Всё это привело к большому расходованию физических и моральных сил, дисциплина пала, подразделения вследствие гибели командного состава распались, и отступление переходило в бегство» [21; 103].

В свою очередь командующий 2-й венгерской армией генерал-полковник Густав Яни доносил в Будапешт, что 3-й венгерский корпус поспешно отступает, оставив всю артиллерию. В связи с этим командование группы армий «Б» переподчинило его 2-й немецкой армии [21; 103 – 104].

Не лучше было положение и в итальянских частях. Позднее командир 4-й альпийской дивизии «Кунеэнзе» генерал Батисти признавался:

«С 17 января никаких приказов ни от командования альпийского корпуса, ни от другого командования я не получал. Связи как с корпусом, так и с друг ими дивизиями не было. Дивизия всё время вела бои с превосходящими силами русских танков и мотопехоты, против которых не имела противотанковых средств, так как при отходе с Дона большая часть артиллерии была оставлена на месте» [21; 104].