Успехи капитализма эта теория объясняла не личными качествами и трудолюбием предпринимателей, а протекционизмом властей крупному капиталу. Свою ненависть к слишком независимым и успешным простолюдинам, старый сословный класс и стал пропагандировать среди бедных слоёв населения.
Вдобавок, ещё в те далёкие времена зарождения политэкономии проявилась приверженность идеологических обвинителей принципу консолидированной ответственности, которому так благоволят современные теоретики Свободного мира. За отсутствие нравственных ограничений в своей хозяйственной деятельности незначительной части крупных капиталистов, причём исключительно монополистов (монополизм в силу отсутствия сдерживающих факторов конкуренции склонен проявлять свои пороки), идеологи коммунизма призывали к уничтожению целого класса собственников. В выше приведённой цитате ведь не сказано «некоторые из капиталистов». Сказано «капиталист». То есть любой предприниматель.
Опыт реформаторства постсоветского пространства заставляет пересматривать многие марксистские догмы экономики. Сейчас уже не считают, что главную роль в быстрых темпах роста экономики играл награбленный капитал: «Что касается капиталов, аккумулированных в ходе «первоначального накопления, значительная их часть была потрачена на поддержание шикарного образа жизни. Мировые гиганты выросли из маленьких предприятий, с финансированием из собственных средств, средств родственников или близких людей» [4].
В России начала двадцатого века личности заводчиков и фабрикантов дореволюционной реформаторской волны вызывают, главным образом, уважение. Причём не только деловой хваткой, но и образованностью и культурой. Заботливое отношение к своим рабочим было в порядке вещей в предпринимательской среде того времени. Разжиганию ненависти, которая привела к разрушению страны, нет оправданий. Ни научных, ни нравственных.
Современные исследователи того периода всё больше склоняются к выводу, что истоки Российской катастрофы 17-го года двадцатого века заключаются не в антагонизме общественных групп, а в неумелом формировании демократических институтов, в опасной слепой вере в декларируемые демократические идеалы – свободы, равенства, братства. Аппарат управления страной, разбалансированный незавершённой политической и экономической реформами, дал сбой на возмущающее воздействие трудностей военного времени. Непонимание функционеров новых демократических институтов власти, что революционные декларации не более чем демагогия для привлечения масс на свою сторону не позволило вовремя принять эффективные решения по стабилизации обстановки. Упование, что механизм волеизъявления сам по себе приведёт к разрешению социальных противоречий, и стало причиной разрушительной неуправляемости тех событий. Об этом я писал в своей статье «Политическая система с точки зрения теории управления» [5]. Неосторожное опробование новых политических инструментов сменяемости власти привело к катастрофе. Опыт современных цветных революций заставляет смотреть на те, далёкие времена через призму аналогий. Это теперь мы знаем, как аморальное меньшинство, используя незащищённость демократических механизмов от манипуляций, приходит к власти. Многое становится понятно и в тех событиях, и современных.
2.4 Последствия революций для акционерного капитала
Уничтоженный в тех революционных событиях институт акционерной собственности, как части ненавистного частного капитала, выглядит невинной жертвой. Её уничтожили за чужие грехи, даже если всё же считать крупный капитал настолько порочным, насколько определил его Маркс. Как-никак, это форма общественной собственности. Её никак нельзя назвать несправедливой. Мало того, что из всех форм собственности акционерная наиболее эффективная, она позволяет сотрудникам предприятия самим быть акционерами, то есть быть собственниками производственного капитала. «Фабрики – рабочим» – это, как раз про акционирование, а не про то, когда вся промышленность в госсобственности, то есть в безвозмездном пользовании у чиновников. Многие учёные часто связывают рекордные темпы роста Российской экономики начала века именно с развитием акционерной собственности («Акционерный капитал и февральская революция 1917года» [6]).
В мировой экономике практика акционирования рабочим коллективом предприятия постоянно расширяется и положительно сказывается на росте эффективности производства. Причём, надо сказать, что у публичной формы собственности с широким представительством совладельцев нет склонности, к аморальным формам бизнеса, мотивированных жадностью, о которых говорил Маркс. У компаний с открытыми данными не может быть тёмных дел. Так что никакой, причины, которую марксисты назвали эксплуатацией, для разжигания социального конфликта в общественных отношениях, не было.
Читать дальше