Андрей Колганов - Байконур

Напились очень быстро. Потом еще дунули. Потом они стали с Кириллом дико ржать, кого-то заперли в ванной, кто-то отключился на диване.

Тасек в каком-то невероятном запале веселил всех. И вдруг – резкий пронзительный звонок. Это пришел на обед отец, но открыть дверь он не мог из-за вставленного ключа с другой стороны. Музыку выключили, попытались прибраться, но получилось наоборот. Никто не знал, куда ставить грязные тарелки с остатками шпрот, а куда – забрасывать подушки.

Началась дикая паника. Все орали шепотом, а с лестницы уже слышался отцовский мат.

Тасек поступил весело, смело и нелогично. Он попытался спрятаться на балконе вместе с Кириллом. Отец все-таки протолкнул свой ключ в скважину. Когда дверь открылась, Тасек смело перемахнул через перила. И повис на руках.

Пятый этаж. Солнечный полдень. Тасек провис на балконе минут семь. А когда услышал шум у самой балконной двери, с хохотом отпустил руки. Как летел, он даже не помнил – все прошло очень быстро. Запомнил лишь чей-то бурый велосипед на таком же балконе, как и у них. Хорошо, что упал на куст. Перелом руки, два сломанных ребра с левой стороны… Больно стало лишь, когда приехала скорая.

И вот теперь он лежит в хорошей палате в «хирургии» – вместе с солдатами. И у них есть общая тема для бесконечных разговоров. Медсестра Анжела неравнодушна к Таську. Сам он думает, что ей просто неудобно в присутствии полуголых красавцев-солдат. А он Тасек – маленький. Он как сынок или братик. Его можно и приобнять, и погладить по перебинтованной голове.

– Я бы Анжелу на хор поставил в нашей части, – ржал Арсен. – Девка крепкая, я бы один с ней не справился.

– А я бы отодрал ее сам, – гордо отвечал Тасек.

Но ему было неприятно, что солдаты обсуждают его Анжелу. Хотя после каждого осмотра он первый отпускал едкую шутку, как только она уходила. «И чего она трется вокруг меня своими сиськами?» – сказал он сегодня.

В общем гомоне никогда не участвовал только Дмитрий Карманов. В «хирургию» он попал из-за неуставных отношений в своей части. Деды перебили ему все, что только можно: от сухожилий и до черепно-мозговой коробки. Он сидел в своем углу и мастерил игрушки из систем. Анжела приносила ему использованные иглы и трубочки. Карманов скрупулезно их раскрашивал йодом и зеленкой. И умело мастерил рыбок, чертиков и делал оплетку для авторучек.

– Карманов, сделай мне сердечко, – нагло через всю палату попросил Тасек. – Подарю своей бабе. Она ждет меня в школе.

Солдат лишь ухмылялся и продолжал ловко выплетать очередную игрушку: за ними приходили врачи, дарили своим детям. Карманову доставалась аскорбинка, а иногда – домашний пирог.

Это случилось ночью, во втором часу. Все отделение уже спало. Анжела дежурила – сидела за неудобным столом в черном коридоре. Она склонилась над сборником кроссвордов: их давно уже разгадали больные, но девушке нравилось сверять их с ответами в самом конце. Тусклая лампа с теплым желтым светом била точно маяк.

Тасек быстро подошел к Анжеле и обнял ее за плечи.

– Ты чего, Сергеев? С ума сошел? – шарахнулась медсестра.

– Анжела, мне нужно показать тебе что-то очень важное, – сказал Тасек и за руку потянул ее в ординаторскую.

Зеленые глаза внимательно и строго посмотрели на этого наглеца. Но влажная рука взяла его руку… В темном кабинете Анжела все сделала сама. Она была громкой и трепетной – одновременно. А Тасек впервые в жизни почувствовал себя таким большим и сильным. Кушетка, на которой эта волшебная женщина еще утром делала ему перевязку, теперь тряслась и вздрагивала – как боевой конь.

Через пятнадцать минут Тарас Сергеев вернулся в палату: весь мокрый и перемазанный дешевой красной помадой. Но – абсолютно здоровый.

– Завтра в школу, – прошептал Тасек. Счастливо улыбнулся и крепко заснул.

Канат Мусаевич подготовил карточки. Это был традиционный факультатив по физике для восьмиклассников. Учитель – низкий, в потной рубашке и галстуком, завязанным на узел слишком давно. Большие очки в роговой оправе всегда были запачканы мелом. Канат Мусаевич снимал домик в Тюра-Таме, а в школу ходил через дырку в заборе.

Город Ленинск, где жили офицеры, был окружен забором из колючей проволоки. Но она не останавливала местных: они постоянно находили лазейки, расширяли проволоку и шли в город, а вслед за ними спешили коровы. Солдаты эпизодически заделывали эти дырки, но никто на эти прорехи особого внимания не обращал.