Валерий Белянин - Психологическое литературоведение

Часть испытуемых положительно оценивала «сложные» тексты, справедливо относя некоторые из них к научной фантастике. Объяснения были однотипными: «Люблю научную фантастику»; «Научная фантастика!». Тем самым можно утверждать, что принадлежность текста к определенному жанру, несомненно, имеет большое влияние на характер его восприятия и оценки.

Для подтверждения мысли о том, что читатель выбирает тексты, близкие его когнитивным структурам, приведем оценку текста «Ледяные яйца» одним испытуемым: «Значимое впечатление. Несомненен вопрос о степени значимости явлений». Такая формулировка (точнее, тип ответов) и высокая оценка свидетельствуют о совпадении эмоционально-смысловой доминанты текста с компонентами языковой личности реципиента, для которого также характерно употребление сложных языковых конструкций, приводящих речь на грань десемантизации.

Интересно также отметить, что при полном понимании содержания текста «Ледяные яйца» некоторые испытуемые увидели в нем эмоциональность: «Драматическая ситуация, ибо чаще вспоминаются люди, которым сделал что-нибудь нехорошее»; «От этого текста становится грустно». Подобный тип ответов подтверждает мысль В. В. Знакова о том, что «понимание как познавательная процедура направлено не на получение нового знания, а на смыслообразование, приписывание смысла знанию, полученному в процессе мыслительной деятельности» ( Знаков, 2002, с. 39).

Мы видим, что многозначность любого художественного текста дает простор для совершенно разных интерпретаций, каждый читатель интерпретирует произведение в соответствии со своими представлениями, своими когнитивными структурами. В частности, В. Изер писал о том, что «внутренний читатель» романа Д. Джойса «Улисс» (который мы считаем «сложным») – это личность, являющаяся сама по себе проблемой, личность, ищущая собственного становления.

По данным психодиагностического тестирования, лица, положительно оценившие «сложные» тексты, характеризуются прежде всего повышенной тревожностью. Они могут быть охарактеризованы как интеллектуалы, склонные к размышлениям, рассуждениям, но не действиям. Период интереса к «сложным» текстам совпадает с периодом обучения в вузе и отражает интеллектуальные юношеские искания. В общении люди, предпочитающие «сложные» тексты, любят обсуждение абстрактных проблем, обращают основное внимание на интеллект партнера, а эмоциональной стороной общения пренебрегают. В этих характеристиках заметны черты шизоидной акцентуации.

Предпочтение «усталых» текстов

В качестве «усталых» текстов в эксперименте предлагались такие тексты: «Близорукий врач добр и приветлив со всеми. Но даже и после того, как он попал под машину, его пациенты не испытывают к нему жалости и сочувствия» («Старый мерзавец»); «Бывший студент и участник молодежного движения, растеряв нравственные и идейные ориентиры, устал от общества с его нерешенными проблемами» («Бегство Кербеля»).

Рассмотрим оценки аннотации «Перед человеком», который в «Проективном литературном тесте» выглядел следующим образом «„Я не знаю, как я должна жить. И как должны жить другие. Я знаю только, как живу я. Как улитка без раковины, а так не проживешь“, – говорит главная героиня, умеющая хорошо работать, но неудачливая и беспомощная в личной жизни».

Оценивая этот текст, испытуемые (читатели) соотносили мироощущение, представленное в нем, со своим. Например, если испытуемые писали: «Это жизненная проблема, немного похожая на мою»; «Чуть-чуть про меня»; «Чувствую в себе что-то похожее (частично) с жизнью героини»; «Мне жалко таких людей» и т. п., то они высоко оценивали такой текст. Это позволяет утверждать, что основа понимания художественного текста чаще всего (не значит, что всегда) лежит в сфере субъективного, личностного отношения читателей к тому, что описывается.

В ряде случаев, оценивая этот текст положительно, испытуемые давали рациональные объяснения своим оценкам: «Интересна психология людей»; «Интересна психологическая сторона жизни героини»; «Извечный вопрос – что делать? Интересно его решение»; «Это современная проблема. Может быть, связано с эмансипацией женщины». Возможно, что здесь срабатывали механизмы психологической защиты, так как некоторые участники эксперимента в личной беседе старались не объяснять мотивы высоких оценок текстов этого типа.

Отрицательная оценка «усталых» текстов давалась испытуемыми опять-таки через соотнесение психологических структур текста со своими интересами и тем самым с их собственными личностными особенностями: «Одиночество неинтересно»; «Самокопание, самоанализ, а надо дело делать». При этом, отрицательно оценивая эмоциональную доминанту текста, испытуемые выражали свое отношение к его проблематике: «Ненужная серость»; «Нудно» и т. п. Подобные высказывания подтверждают мысль о том, что нередко при восприятии и оценке художественного текста может происходить «исчезновение эстетической предметности» (Зись, Стафецкая, 1985, с. 171), а текст может выступать в качестве заместителя жизненной ситуации, которая и оценивается.