Валерий Белянин - Психологическое литературоведение

• Предъявление текстов с фамилиями и без фамилий авторов текстов. Установлено, что испытуемые выше оценивают тексты, которые имеют имена знакомых им авторов.

• Пилотажный эксперимент с предъявлением «Проективного литературного текста», который подтвердил «смещающую» роль имени автора на оценку текста и позволил отобрать тексты для последующего предъявления.

• «Проективный литературный тест» в группах испытуемых, различающихся по полу и профилю образования.

• «Проективный литературный тест» и параллельное предъявление «Психодиагностического опросника» Л. Т. Ямпольского.

• Проективный литературный тест и беседа о предпочтениях и мотивах обращения к тем или иным текстам или жанрам.

Всего в экспериментах приняли участие около 800 человек.

Предпочтение «активных» текстов

«Активные» тексты имеют ту же доминанту (которую мы соотносим с паранойяльностью), что и «светлые» тексты. В «активных» текстах действуют энергичные, смелые герои. В первую группу испытуемых входят те, кто дал положительные оценки подобных текстов («Целеустремленность нравится», «Добро всегда побеждает зло – это мое убеждение»). Такие ответы можно считать социально желательными. Характерно, что ответы типа «<���Нравится потому, что описан> положительный идеал» и «Всегда интересно читать про сильную личность» соответствуют оценкам, дававшимся подобным текстам в советских школьных учебниках по литературе (точнее, по истории литературы).

Во вторую, малочисленную, группу вошли те, кто давал этим текстам отрицательные оценки, главным образом за публицистичность стиля («Сплошная политика. Политику можно в газетах читать»).

Оценки третьей группы испытуемых, которые также отрицательно оценивали «активные» тексты, свидетельствуют о полном неприятии текстов с этой эмоционально-смысловой доминантой. Они объясняли это следующим образом: «Это глупость. Если это весь сюжет – роман писать не стоило»; «Чтобы одному претворить „программу распространения культуры“ – нереально». «Не понимаю этого романа. Так не может быть, чтобы один человек понял, как надо жить. Я таким людям не доверяю. Он не распространяет, а насаждает свою „культуру“. Членов правительства понять можно».

Последнее высказывание интересно тем, что, во-первых, испытуемый вышел за пределы художественного текста в область вполне возможной в реальности жизненной ситуации, что, по-видимому, вызвано явной публицистичностью текста. Во-вторых, испытуемый дал оценку не столько ему, сколько мотивам поведения действующих лиц. Видимо, в данном случае произошло рассогласование мотивов поведения вымышленного героя текста с мотивами возможного реального поведения испытуемого – потенциального читателя.

Естественно, что при чтении художественного текста читатель находится под постоянным воздействием авторского замысла, и текст оказывает на него суггестивное (внушающее) воздействие. Тем не менее можно предположить, что в том случае, если герои текста реализуют мотивы, очень удаленные от системы мотивов читателя, то текст не оказывает должного воздействия. Интерпретация текста, «удаленного» от читателя, оказывается в сильной зависимости от «правдоподобности вымысла» автора текста и системы его художественных аргументов. Чем более убедительными подробностями якобы имевших место событий сопровождает автор свой текст, тем больше его воздействие на читателя и тем более адекватной будет его интерпретация.

Собеседования и результаты психодиагностического тестирования по опроснику Ямпольского показали, что испытуемые, высоко оценивавшие аннотации с эмоционально-смысловой доминантой «активных» текстов, увлечены политикой, интересуются историей и культурой. Они принимают (или принимали) участие в общественной жизни, стремясь к руководящим позициям. В общении они открыты, но склонны к небольшой подозрительности (то есть к недоверию в отношении с другими людьми) и не терпят предательства.

Иными словами, почитатели подобных текстов в большинстве случаев проявляли ряд признаков паранойяльной акцентуации.

Предпочтение «веселых» текстов

Напомним, что в «веселых» текстах гораздо больше слов, описывающих положительные эмоции, состояния и черты характера (радость, оптимизм, надеяться, не сомневаться, быть счастливым; стойкость, мужество, героизм, смелость), чем отрицательные (отчаяние, апатия, уныние, пасть духом, опускаются руки, неуверенность; злоба, ярость – дикая, бешеная, безумная, – паника, неистовство, ненависть). Мы относим ее генезис к гипоманиакальной акцентуации.