Александр Левинтов - 7 | Чалдон

Попал в чужую заимку – пользуйся всем, что тебе надо, но и оставь, что у тебя лишнее и избыточное.

В прежней жизни мы были: береговые – рыбаками, горные – охотниками, теперь мы все летом – рыбаки, зимой – охотники. А ещё: умельцы и мастера на все руки, землепашцы, скотоводы, металлурги, плотники, кузнецы, ткачи – всё умеем, каждый умеет, от того каждый – сам по себе и сам за себя, за чужие спины не прячется..

По пути сюда мы потеряли много слов, но и приобрели новые. Они рождаются из дел и занятий, из окружающего нас мира и из наших размышлений о нём и о себе.

По другую сторону огромной Оби, навстречу Васюгану, впадает другая река, такая же большая, нет, ещё бóльшая, в полтора раза длиннее нашей, но очень похожая и такая же рыбастая, Кеть. Там обрели свою обетованную им землю наши родичи – мы стали соседями, изредка посещающими друг друга, по праздникам и великим событиям.

Дома мы ставим далеко друг от друга, чтобы ни с кем не соседствовать и не межеваться: земли кругом столько, сколько сможешь своей семьёй осилить. И каждый ставит дом на ту сторону, куда взгляд особо лежит. Кому любо утро, тот окнами к восходу стоит, кому вечерняя заря – к заходу, кому речка, кому – сосна одинокая. Колодцы – у каждого свой, и в каждом колодце вода по особому вкусная, по особому холодная. Каждый двор – нараспашку: за редким тыном и копны стоят, и кони, и весь инвентарь земледельческий. От тына до построек – огород, непременно с садом и ягодником, постройки идут сначала хозяйственные и скотские, жильё же глубоко внутри этих построек – так теплее зимой, да и сама семейная жизнь – сокровенней.

В доме самое важное – печь и столешница. Печь такая, что в ней париться можно, а уж спать на печи – всем кубарем. Столешница хоть двадцать человек выдержит, а то и по боле.

Девки у нас до свадьбы всё в хозяйстве должны освоить, всё уметь, кроме одного – стряпни её научит свекровь.

Землю свою мы осваиваем не спеша, основательно: сначала ближнее и доступное, потом дальнее и трудное, тогда дальнее и трудное постепенно становится ближним.

Деревни чалдонские далеко отстоят друг от друга: то день, а то и два ехать или бежать от одной до другой – тем радостней и почётней гость, если он из своих.

Но земля ничьей не бывает – живут бок о бок с нами коренные. Узнали мы о них сначала по их могилам – они не в землю кладут своих покойников, а делают помосты на деревьях, высотой в два-три роста, чтобы ими питались птицы. Чудно, а по-своему правильно. Веры они никакой – поклоняются пням да идолам, богов у них нет, но во множестве разные духи – и в воде, и в воздухе, и на небе, и под землёй, есть дурные и злобные, есть добрые, в каждом дереве и в каждом ручье у них духи. Они с ними общаются, разговаривают, советуются. Охотники и рыбаки они знатные, мы у них многому научились, но – и не дружим и не воюем: они нам страшненькими кажутся, мы им – страшенными. Так и живём поврозь, не смешиваясь.

Они нас приучили к оленям, а оленей – к нам, в лесу очень нужная скотина, и мясистая, и молочная, и шкуристая. И, главное, очень добрая, незлобивая, покорная, к работе в упряже привычная. Олень и накормит, и вывезет. Единственное – пахать не может, да оно и ни к чему – лошади есть.

Ещё они нас своей рыбной и пушной ловле научили. Рыба здесь водится знатная: осетры с человека ростом, полведра икры с каждой рыбины, муксун, нельма, сырок, щука, язь, налим, сорога, чебак, ёрш, окунь – чего только не водится и всему своё место на столе найдётся. Вода в Васюгане холодней, чем в Оби, поэтому рыба здесь жирней и увесистей. На всю зиму икры и рыбы солёной хватает, а ещё же и мороженая, и сушёная, и вяленая, и копчёная. Мяса мы, кроме оленины, почти не едим, а потому живём в мире и дружбе и с медведем, и с кабаргой, и с рысью, и с волком, и с сохатым. Черёмуху прибрежную, бывало, обираешь, а рядом медведь сопит. То же в малиннике или густом смородиннике. Медведь нас научил: первую половину лета ягода должна быть сочной, чтобы силу и здоровье давала, а вторую половину – вязкой – чтобы зимой всё замедлить.

Весной рыба на нерест идёт – ты её с лодки ловишь, рядом медведь лапами глушит. Нет, не мешаем мы зверью, а оно нам не мешает, дружно живём. Только пушного зверя бьём, чтоб ветошь эту на что дельное поменять: на ружья, на порох, на дробь, на соль, на топоры и косы – это нам, в основном, китайцы доставляют, хитрые они, не вороватые – пущай приходят.

Редко-редко, но бывают у нас и притекающие. Сначала нетовцы пришли, за ними – староверы. Принесли с собой не только настоящую веру, но и книги харатейные, и грамоту, и страсть к размышлению. Чалдоны со староверами – как братья, да и свежая кровь – на пользу.