Максим Велецкий - Маргиналии. Выпуск первый

4) «Мудрость в том, чтобы знать все как одно» можно читать и по-другому: «есть только одно /столь/ Мудрое существо, чтобы знать все» [АИ 4]. Согласно интерпретации, Гераклит мог специально заложить в текст потенциал двойного прочтения – чтобы, например, защититься от обвинений во введении новых богов (как мы помним, Сократа много позже казнили именно по этому обвинению). Таким образом, Гераклит постулировал свой главный теологический принцип – пантеистический монотеизм (взамен традиционному греческому политеизму, известному нам по сочинениям поэтов).

Итого у нас получается, что высший бог написал логос природы, который мы сможем прочесть, если будем внимать ему со всем разумением, а не отвлекаться на частности (ведь как говорил тот же Гераклит, «многознание уму не научает» ).

Самое важное в лебедевской интерпретации Гераклита – это помещение философа в разряд религиозно-политических моралистов. А. В. настаивает на ошибочности аристотелевского понимания гераклитовской философии как чисто физической, из которого выходит, что Гераклит был натурфилософом типа Фалеса. Нет, Гераклита вообще не интересовали научные вопросы – он был идеологом теократического государства, единолично управляемым царем, наместником Зевса, вершащим на земле небесный закон.

Найдется немного философов, сравнимых с Гераклитом по степени притягательности. Понятно, почему его так любил Гегель – не только за «диалектику», но и за радикальный монизм: его идеал – единый разумно устроенный космос, единое государство (космополис) с единым правителем и моральным законом. Гераклитовский пантеизм не имеет ничего общего с слащавым нью-эйджем («бог в каждой травинке, ля-ля-ля») – это идеология агрессивного милитаризма, империализма и вождизма, освещенная монотеистической теологией. Может быть, Гераклита следует признать духовным отцом всех правых политических течений.

Но зададимся вопросом: а действительно ли можно знать все как одно ? Действительно ли сущее представляет собой единую, логично организованную книгу? Чем дольше я живу, тем менее сущее кажется мне единым. Понятно, что наш разум стремится найти взаимосвязь всего со всем – но так ли это на самом деле?

Возьмем классическое триединство истины, добра и красоты, гипостазированное в античном платонизме. Что такого доброго в физической, химической и биологической истине? Красота в законах природы есть – они неплохо подогнаны друг к другу (отчего доныне популярна теория разумного замысла – последний оплот теологии). Но одно дело – признать, что в истине есть красота, а другое – соединить их вместе и трансцендировать, присовокупив к ним еще и благо. Иными словами, то, что в открытых учеными истинах можно увидеть красоту, еще не означает, что красота и истина существуют сами по себе и в единстве.

Давайте возьмем несколько областей сущего и наук, их изучающих, и спросим себя, насколько вообще возможно увидеть единство между ними: 1) физика полупроводников, 2) лингвистическое религиоведение, 3) военная экономика, 4) математическая логика, 5) музыковедение, 6) теория дизайна, 7) робототехника, 8) паразитология, 9) фармакология, 10) философия истории, 11) биохимия растений, 12) астрометрия, 13) банковское дело, 14) семейное право, 15) физиология животных, 16) археология, 17) тифлопедагогика, 18) статистическое моделирование, 19) акушерство, 20) криптография, 22) политическая география, 23) кинология, 24) спортивная биомеханика, 25) геральдика.

Все это или реальные научные или, в крайнем случае, технические дисциплины – изучающие реально сущие объекты. Да, это именно то многознание, которое, по Гераклиту, не научает уму – уму, который понимался философом как непосредственное интуитивное схватывание сущности сущего. Его неприязнь многознания понятна – концентрируясь на частном, человек опосредуется от всеобщего логоса и утопает в пестроте феноменального. Но, спросим себя (и его) еще раз: а с чего вдруг мы должны принять за истину результат такого схватывания – а не смотреть на мир критическим взглядом как на ряд не связанных друг с другом предметов познания?

Когда-то платоники и стоики, последователи Гераклита (первые – частично, вторые – основательно), выделили три области философии – физику, этику и логику. Разумеется, они связывали их воедино, выводя одно из другого. Боюсь, эти связи призрачны – и поженить музыку и право, медицину и археологию, логику и зоологию вряд ли возможно без того, чтобы подменить реальность умозрительной фантазией об их логико-физико-этическом единстве.