Ярослав Бутаков - Анти-Дарвин - неудобная антропология

Точно также не могла быть ещё опровергнута в ту пору другая идея Ламарка – о том, что виды не вымирают, а целиком трансформируются в новые. Это тоже стало ясно только с развитием палеонтологических исследований. Для времён Ламарка суждение о том, что не было, например, полного вымирания многих животных в результате библейского Всемирного потопа (в факте которого были тогда уверены все учёные), было весьма прогрессивным и плодотворным.

И уж совсем не к месту упрёки Ламарку в его убеждении о наследовании приобретённых признаков. Ламарк наивно полагал, что полезные свойства организма, полученные им при жизни (например, натренированное умение быстро бегать, спасаясь от хищников или преследуя жертву), передаются потомству. Но ведь и Дарвин был уверен в том, что приобретённые признаки наследуются! В то время вообще никто не мыслил эволюцию иначе. До формулирования законов наследственности, названных в память впервые их обнаружившего монаха-августинца Грегора Менделя, оставалось ещё почти полвека!

Забавно, что важнейшие вехи развития биологии были разделены промежутками ровно в 50 лет. 1809 год – формулировка теории эволюции Ламарком, 1859 – вторичное открытие эволюции Дарвином, 1909 год – введение в науку понятия «ген». Каковое, кстати, было поначалу воспринято как начисто перечёркивающее возможность эволюции по Дарвину! Понадобились ещё десятилетия, чтобы совместить учение о наследственной детерминированности с учением об эволюции.

Итак, что нового, по сравнению с Ламарком, предложил Дарвин? Помимо того, что это было английское ноу-хау, а Англия в середине XIX столетия была всемирной законодательницей мод, в том числе научных?

Дарвин подтверждал свои обобщения богатым фактическим материалом. Как теперь ясно, он, этот материал, показывал всего лишь, как в условиях географической изоляции развиваются признаки, становящиеся общими для всей изолированной популяции и с течением времени приводящие к формированию нового вида, отличного от прародительского. В сущности, эти наблюдения никак не доказывали, что образуется именно новый вид, не скрещивающийся со старым. Механизмы возникновения барьера репродуктивности, исключающего смешивание популяций одного происхождения, после чего только и можно говорить о новом виде, в то время совершенно не были известны.

Чисто умозрительно книга Дарвина объясняла происхождение таксонов более высокого ранга – родов, семейств и т. д. вплоть до типов и целых царств природы. Собственно, и по сей день объяснение их появления теорией эволюции является лишь экстраполяцией механизмов возникновения видов на более крупные таксоны. Подразумевается, что те же самые факторы, которые приводят к формированию видовых различий, в течение долгих промежутков времени могут порождать различия более высокого уровня. Но эти промежутки времени таковы, что никак не могут быть проверены непосредственными наблюдениями в природе.

Почему-то многим не кажется странным, что истинность теории эволюции может быть окончательно подтверждена только, когда мы сможем зафиксировать, что какие-то новые виды возникнут из ныне живущих. Сколько на это потребуется времени? Десятки тысяч, сотни тысяч лет? Есть в этом общее с «теорией» конца света и второго пришествия Христа…

Хотя теория Дарвина предлагала альтернативу концепции творения, она не была первой в этом отношении. И одной идеей эволюции не объяснить, почему имя Дарвина сразу было поднято на щит, в том числе далёкими от науки людьми (например, русскими нигилистами), почему его теория стала такой популярной. Дарвин занял в культурном коде современной цивилизации то же место, которое в древних мифах занимают так называемые «культурные герои» – полубожественные существа, давшие людям основополагающие знания и навыки.

Идея Дарвина сразу попала, что называется, «в струю». Она уловила некий общественный запрос, или мейнстрим. Как бы кто-то не относился скептически к «основоположникам научного коммунизма», но им не откажешь в известной проницательности и способности логично мыслить. А присущая им изрядная доля цинизма позволяла им разоблачать ту подоплёку, которая была бы неприятна многим творцам и участникам происходивших событий. «Удивительно, что Дарвин узнал в мире животных и растений своё английское общество с его разделением труда, конкуренцией, завоеванием новых рынков, “изобретениями” и мальтусовской “борьбой за существование”» [4] Цит. по: Т. Юнкер, У. Хоссфельд. — С. 70. , – иронично написал Маркс Энгельсу 18 июня 1862 года.