Н. Воскресенский - Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Роль критика, пропагандиста, вскрывающего вредное влияние на русское общество монашества и монастырей, Петр взял по обыкновению на себя. «Разумным явно есть, а протчим зде покажем», – писал он. В следующем, 1723 году с этой целью он и написал особое «Объявление людем о монастырях» [1013], в котором дал обоснование намеченных еще в предыдущем, 1722 году мер, изложенных тогда в указанном выше «Определении о монастырях». Часть этих мероприятий уже осуществлялась на практике, как видно, например, из указа Синоду от 19 марта 1722 года [1014].

Написанное собственной рукой Петра, это разъяснение и обоснование: «Хотя в Духовном регламенте о монахах уже изъяснено и како оных содержать определено…» – находится в том же 31-м томе Кабинета Петра Великого (I отделение, листы 111–120) [1015]. Оно напечатано профессором Верховским в названном труде [1016]и частью приведено нами в фотокопии под заголовком «Объявление Петра I к указу от 31 января 1724 года». Это – первая редакция «Объявления». Тогда же она была переписана писцом и исправлена Петром [1017]; к сожалению, даты на ней не имеется. Этот [переписанный и исправленный] текст нужно считать второй – Б – редакцией «Объявления». Не ограничиваясь первыми исправлениями, Петр еще раз просмотрел и исправил текст после переписки писцом предыдущей – Б – редакции. Это уже третья – В – редакция «Объявления» [1018].

После предварительной работы составления и исправления в Кабинете Петра им самим по отдельности обеих частей – в двух редакциях 1722 года «Определения» и в трех редакциях «Объявления» – царь читал обе части законопроекта епископу Феофану [Прокоповичу]. Он считал полезным знать мнение Феофана – специалиста в делах церковных, ученого богослова и в то же время монаха, обсудить с ним некоторые положения законопроекта, получить от него справки, толкования некоторых мест Св[ященного] Писания, например «Воззрите на птицы небесные, яко не сеют, ни жнут…» и т. п. В самих проектах закона, в рукописях Петра иногда оставались незаполненные места с пометками: «Ежели возможно, сыскать, при ком началось (разложение монашества. – Н. В. ), вписать» или «Вписать подлинно, как в Уложенье»; «Написать причины, кто и где перво начал (жить обще, неуединенно. – Н. В. ) и которой ради ереси» и т. д.

Петр со своим советником просмотрел как первую, так и вторую часть будущего закона: места, остановившие их внимание при обсуждении, были отмечены знаком «nota bene». Этот совместный просмотр составляет третью – В – редакцию «Определения» [1019]и четвертую – Г – редакцию «Объявления» [1020]. После совместного рассмотрения епископ Феофан сделал все затребованные от него дополнения, дал обоснования, толкования, вообще подверг указ литературной обработке, а Петр вновь просмотрел исправленный Феофаном текст и еще раз дополнил его. В результате была выработана окончательная, полная редакция обеих частей указа – «Объявления» и «Определения»: редакция Г «Определения» и редакция Д «Объявления». Такова история законодательной выработки обеих частей закона [1021].

Изложим теперь основные аргументы Петра, при помощи которых он стремился, «пространно объявя людем», убедить в необходимости намеченных мер не только «разумных», но и «протчих» своих подданных. Царь объявлял, что реформа монашества и монастырей предпринята им в интересах истинной веры и общественной пользы: «…расположити и уставить должно есть для ползы вечной и временной людем и изрядства [1022]обществу» [1023]. Объяснение Петра начинается изложением истории монашества. По его словам, в первый период христианства монашество возникло и пополнялось по двум побуждениям: во‐первых, «от людей уединение совесть имущих», которые шли в монахи «ради токмо природной к тому склонности». Такие пустынники не имели ложного мнения о том, что в миру, среди людей, нельзя спастись, иначе апостолы, жившие не в монашестве, были бы «отлучены спасения». «Другие же, – как указывал Петр, – мучителей и гонителей ради укрывались и неволею, хотя соблюсти душу свою, право толкуя слова Христа». И те и другие, по мнению Петра, «истинные монахи были».

Петр дает перевод греческого слова «монашество», которое означает «словенски же уединение, а монах – уединенный». В жарких местах, в Африке, Палестине, Египте, монахи могли жить в уединении, иметь «овощи для пропитания натуралные, кроме трудов человеческих». С течением времени, когда появились ереси, монахи стали жить не отшельниками, «но обще и иметь наставников, дабы такие ереси, також и сумнения братии разрешены и успокоены быти могли». Изложив этот момент в истории монашества, Петр для большей конкретности и убедительности прибавил на полях: «Написать причины, кто и где перво начал и которой ради ереси» [1024]. К таким побуждениям к изменению жизни монашества царь тоже относился с одобрением: «И тако и сие зело доброе дело было». Однако тут же, в оценке этого нового образа жизни монашества, у Петра зазвучал основной мотив предпринятой им реформы: «Монастыри же не инде где, но в тех же пустынях имели и таким же правилом, яко и уединенные, жили, не требуя протчих трудами туне насыщатися».