Сара Драй - Воды мира. Как были разгаданы тайны океанов, атмосферы, ледников и климата нашей планеты

Инструменты, с помощью которых ученые изучают – а затем и объясняют – планету в глобальном масштабе, генерируют знание, которое несет на себе отпечаток того, кто познает – кто имеет для этого необходимую подготовку и моральный авторитет, а также указание на то, для чего это знание нужно. Моя книга рассказывает о людях, создававших такие инструменты познания, и о том, как они изменили наше понимание планеты. Так вышло, что почти все мои главные герои, за небольшим исключением, англоговорящие мужчины, но все они жили в разные времена, в разных местах и, что, пожалуй, самое важное, шли в своем научном поиске очень разными путями. Такой выбор персонажей был сделан мною сознательно, с целью показать, что наука о климате, какой мы ее сегодня знаем, в действительности представляет собой сплав широкого разнообразия способов познания Земли. Такая множественность путей генерации знания обеспечивает устойчивость общей конструкции нашего понимания, однако эта же множественность порождает потребность в междисциплинарной интеграции, что в последние десятилетия стало особенно актуально. Призывы к этому звучат давно и громко, но реальное взаимодействие между естественными и общественными науками по-прежнему труднодостижимо. Недавний метаанализ 20 оценок исследований глобального климата показал, что «только в пятой части всех проанализированных исследований была предпринята попытка интегрировать все практически значимые элементы или учесть социально-экономические и геофизические аспекты во всем спектре пространственных масштабов» [370] Juergen Wiechselgartner and Roger Kasperson, «Barriers in the SciencePolicyPractice Interface: Toward a KnowledgeAction – System in Global Environmental Change Research,» Global Environmental Change 20 (May 2010): 276. . Тем не менее эта книга ясно дает понять, что изучение климата всегда носило междисциплинарный характер. Хорошо это или плохо, но такой отдельной независимой дисциплины, как наука о климате, никогда не существовало.

Любое глобальное знание неглобально по своему происхождению: в его основе всегда лежат усилия конкретных людей, конкретные места и события. Само по себе это не хорошо и не плохо – это просто факт, о котором нужно помнить. Глобальное знание обладает мощной силой, и, вероятно, сегодня мы нуждаемся в нем как никогда прежде, но это не делает его чем-то само собой разумеющимся. Все наши глобальные знания, подобные тем, что описаны в этой книге, являются продуктом интеллектуальных усилий конкретных людей, работавших в конкретном месте в конкретное время, – а это значит, что истории этих знаний могли бы сложиться совершенно иначе. Другими словами, Земля для всех одинакова, но, если выражаться в духе Тиндаля, она скрывает себя за множеством завес. Люди приоткрывают эти завесы одну за другой с помощью различных научных дисциплин, на которые они разделили изучение планеты, таких как геология, физика, астрофизика, космическая физика, физика атмосферы, метеорология, океанография, палеоклиматология, климатология. Эти дисциплины выстраивают методы научного познания и деятельности и, таким образом, также определяют, что в этих рамках может быть познано. Бесчисленные элементы структуры и случайности целенаправленной работы и непредвиденных обстоятельств, соединяясь между собой, создают сначала индивидуальные жизни и индивидуальные знания, затем ведут к дисциплинарной консолидации знаний и, наконец, к чему-то наподобие схемы Бретертона – синтезу не только всех систем планеты, но и множества способов ее познания.

Междисциплинарность может принимать разные формы. Схема Бретертона представляла собой интеграцию знаний из широкого спектра научных дисциплин. Она также указала на необходимость включения в комплексный подход социальных наук для моделирования роли человеческого фактора в системе. Кроме того, новое понимание изменчивости глобального климата, формированию которого способствовала серия семинаров и конференций, сделало очевидной необходимость еще одного вида междисциплинарной интеграции – науки о климате и традиционной истории.

Это понимание возникло благодаря ледяным кернам. Магия изотопной химии и «единственная действительно хорошая идея» Дансгора превратили их в «замороженные анналы» прошлого Земли. Оказалось, что наша планета не только имеет свою историю, но и скрупулезно фиксирует ее в многочисленных летописях. При этом лед, в отличие от других «палеоархивов», способен регистрировать очень длительные периоды времени с высокой степенью детализации. Некоторые ледяные керны содержат почти такую же подробную информацию о жизни Земли на годовой основе, как церковные метрические книги – о жизни общин. Это уникальное свойство ледяных «архивов» дало ученым возможность соотнести прошлое человечества и прошлое климата с немыслимой ранее точностью – и таким образом напрямую связать историю Земли с историей человечества. Это новая междисциплинарная интеграция подняла ряд важных вопросов, и прежде всего как климат повлиял на людей. Чтобы попытаться ответить на этот вопрос – «оценить влияние климата и погоды на жизнь человечества в прошлом», – в 1979 г. 250 представителей естественных, социальных и гуманитарных наук собрались на конференцию «Климат и история», организованную Подразделением по исследованию климата Университета Восточной Англии [371] H. H. Lamb and M. J. Ingram, «Climate and History: Report on the International Conference on 'Climate and History,' Climatic Research Unit, University of East Anglia, Norwich, England, 8–14 July 1979,» Past & Present 88, no. 1 (1 August 1980): 137. .