Скотт Карни - Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

Но на этом хирурги не остановились. Они отрезали по кусочку от печени, мозга, сердца и почек, чтобы исключить отравление. Чтобы определить, не была ли она изнасилована, они взяли образцы ткани из вагины, шейки матки и фаллопиевых труб. Все удаленные органы они собрали в три больших стеклянных банки с крышками и подписали: «Внутренние органы». Затем курьер доставил эти банки в лабораторию в трехстах километрах отсюда. Зашили тело широкими, не очень умелыми стежками.

Результаты экспертизы были такими же грубыми, как и сама процедура. Официальной причиной смерти в отчете значилось: «Шок и кровопотеря в результате травмы головы. Повреждения соответствуют падению с высоты».

Я чувствую себя не так, как ожидал. Это совсем другое, возможно, даже более неприятное ощущение. Оно переполняет меня изнутри и заставляет щеки зардеться. Это смущение.

Ее травмы не тревожат меня: к этому я оказался готов лучше, чем думал. Меня переполняет сожалением ее нагота.

При жизни Эмили была красивой девушкой двадцати одного года в расцвете сил. Своей красотой, спортивным телосложением и осанкой она могла бы вызывать зависть подруг, даже не сознавая того. Много лет она занималась йогой, и ее тело было на пике физического здоровья: развитые мышцы, безупречная кожа. Эмили, которую я знал, была сильной и умела контролировать ситуацию.

Но здесь она была нагой и мертвой, и я теперь знаю об Эмили больше, чем когда-либо хотел. И мне, и служителю открывается интимный вид, которым прежде могли наслаждаться лишь ее возлюбленные. Запах ее внутренних органов, смешанный с запахом какого-то консерванта, разлит в воздухе; смотреть на ее ноги, бедра, грудь и живот должно быть запрещено. Но у мертвых нет тайн. Уважение к частной жизни Эмили испарилось в тот момент, как она перестала дышать. Она перешла в иной мир, где законы и обычаи не те, в соответствии с которыми она существовала неделю назад. В этом мире родителям нужны фотографии их обнаженной дочери. Здесь она не краснеет, когда мужчины изучают, идентифицируют и пытаются разобраться в ее внутренних органах. Мы можем не сознавать этого, но самые интимные взаимоотношения в нашей жизни – это отношения с нашим собственным организмом. Непристойность смерти в том, что мы теряем контроль над ним.

Странное превращение происходит с нами после смерти. Здесь, на столе для вскрытия, кожа девушки кажется мешком, из которого уже забрали ценное содержимое, а потом быстрыми стежками зашили пустоту. После смерти Эмили стала предметом, который должны упаковать и вручить любому, кто предъявит требования: от репортеров, продающих ее фотографии в прессу, и врачей, вскрывающих ее, до родителей, которые хотят получить ее целиком. Я теперь тоже стал частью этой цепочки: я забираю ее тело и рассказываю о мертвой. Эмили, какой бы она ни была, перестала существовать: это лишь ее останки. То же случится с каждым из нас.

Я проверяю экспонометр и выставляю камеру. Щелкает затвор, и я быстро делаю множество фотографий – двигаясь вверх от пальцев ног, я фиксирую каждый дюйм ее тела, пока не добираюсь до шрама на лбу. Меньше чем через час она окажется в самолете до Дели. Оттуда ее тело полетит в Луизиану, где ее похоронят в голубом сари, которое родители купили специально для ее погребения. Приходит служитель, забирает тело и загружает в фургон. Я знаю, что из этой комнаты выйду совсем другим.

Полицейский в рубашке с пятнами пота и саронге в голубую клетку открывает заднюю дверь отжившего свой век индийского джипа Tata Sumo, который служит хранилищем улик в этом деревенском полицейском участке в индийском штате Западная Бенгалия. Сотня человеческих черепов высыпается на рваную подстилку, брошенную в дорожную грязь. Они падают с глухим стуком. Пока черепа тряслись в кузове грузовика, отвалилась большая часть зубов. Кусочки костей и зубной эмали, как снежинки, опускаются на растущую на моих глазах кучу.

Старший офицер, стоящий рядом с грузовиком, улыбается, похлопывает себя по солидному животу и удовлетворенно ворчит: «Теперь вы видите, насколько велик здешний костяной бизнес». Я наклоняюсь и беру один череп. Он легче, чем я думал. Я подношу его к носу – он пахнет жареной курицей.

До вмешательства властей эта партия двигалась по хорошо организованной цепочке поставок человеческих костей. Вот уже 150 лет кости мертвецов из дальних индийских деревушек переправляются в лучшие медицинские университеты мира. Сеть поставок опутывает все государство и захватывает соседние страны. Мне приходилось видеть похожие партии на границе Бутана – там они были предназначены для иного рынка, но эти являют собой тщательно подготовленные анатомические образцы.