Стивен Пинкер - Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Едва ли не величайшим вкладом современной науки могла бы стать ее более глубокая интеграция с ее же соратником по академической работе – гуманитарными дисциплинами. По общему мнению, гуманитарное знание сейчас в беде. Объем преподавания этих предметов в университетах сокращается; молодое поколение гуманитариев не может найти работы; настроения становятся все мрачнее; студенты проявляют все меньше интереса [1204] Гуманитарные дисциплины в беде: American Academy of Arts and Sciences 2015; Armitage et al. 2013. Более ранние переживания по этому поводу: Pinker 2002/2016, opening to chap. 20. .

Ни один мыслящий человек не должен оставаться равнодушным к незаинтересованности нашего общества в гуманитарном знании [1205] Почему демократии нужны гуманитарные науки: Nussbaum 2016. . Общество, лишенное понимания истории, словно человек, лишенный памяти, – сбитый с толку, запутавшийся, уязвимый для мошенников. Корни философии – в осознании, что ясность и логика даются человеку нелегко и что нам нужно оттачивать и углублять свое мышление. Искусство – одна из тех вещей, ради которых стоит жить: оно обогащает наше существование красотой, дарит умение глубоко проникать в суть явлений. Критика – тоже искусство, помогающее глубже понимать великие произведения искусства и наслаждаться ими. Знания в этой области достались нам огромным трудом, и, чтобы идти в ногу со временем, их необходимо постоянно обновлять и расширять.

В качестве причин недомогания гуманитарных дисциплин называют антиинтеллектуальные тенденции в нашей культуре и коммерциализацию университетов. Однако надо честно признать, что кое-какие увечья гуманитарии нанесли себе сами. Им еще только предстоит оправиться от напасти постмодернизма с его упрямым обскурантизмом, противоречивым релятивизмом и удушающей политкорректностью. Многие из его светил – Ницше, Хайдеггер, Фуко, Лакан, Деррида и идеологи критической теории – были угрюмыми культурными пессимистами, которые заявляли, что современность отвратительна, любые утверждения парадоксальны, произведения искусства являются средствами угнетения, либеральная демократия ничем не отличается от фашизма, а западная цивилизация вот-вот вылетит в трубу [1206] Культурный пессимизм гуманитариев: Herman 1997; Lilla 2001, 2016; Nisbet 1980/2009; Wolin 2004. .

При таком жизнерадостном взгляде на мир неудивительно, что гуманитарные дисциплины часто с трудом ищут для себя прогрессивную повестку дня. Я нередко слышу, как президенты и ректоры университетов жалуются: если о встрече просят ученые, то чтобы сообщить о новых захватывающих исследованиях и потребовать на них денег. Когда же в кабинет заглядывают гуманитарии, они просят проявить уважение к укоренившимся в их сфере подходам. Да, эти подходы заслуживают уважения, и нам нечем заменить внимательное чтение, подробное описание и глубокое проникновение в суть, с помощью которых всесторонне начитанные исследователи изучают отдельные произведения. Но неужели это единственный путь к пониманию?

Консилиенс с научным знанием подарит гуманитарным дисциплинам массу возможностей для новых озарений. Искусство, культура и общество – результаты работы человеческого мозга. Они берут начало в наших способностях к восприятию, размышлению и эмоциям, они развиваются и распространяются по законам эпидемиологии, описывающим, как люди влияют друг на друга. Неужели нам неинтересно понять эти связи? Обе стороны от этого только выиграют. Гуманитарные дисциплины увеличат объяснительный потенциал своих исследований, а повестка, устремленная в будущее, привлечет к ним амбициозные молодые таланты (не говоря уж о спонсорах и университетских администраторах). Ученые же смогут проверить свои теории с помощью естественных экспериментов и экологически валидных феноменов, которые так глубоко описаны гуманитариями.

В некоторых областях такой консилиенс – свершившийся факт. Археология из раздела искусствознания превратилась в высокотехнологичную науку. Философия познания сливается с математической логикой, информатикой, когнитивистикой и нейробиологией. Лингвистика совмещает филологическое изучение истории слов и грамматических конструкций с лабораторными исследованиями речи, математическим моделированием грамматики и компьютерным анализом крупных корпусов устных и письменных текстов.

Политическая теория тоже естественным образом близка наукам о разуме. «Разве сама необходимость в правлении красит человеческую природу?» [1207] Пер. под общ. ред. Н. Н. Яковлева. – спрашивал один из отцов-основателей США Джеймс Мэдисон. Современные социологи, политологи и когнитивисты снова заинтересовались связью политики с природой человека, которую живо обсуждали во времена Мэдисона, но о которой подзабыли в период, когда человек считался «чистым листом» и «рациональным агентом». Сегодня мы знаем, что люди – агенты моральные: ими руководят интуитивные представления о власти, групповых интересах и незапятнанности, они преданы священным ценностям, выражающим их идентичность, ими движут конфликтующие мотивы мести и примирения. Мы начинаем понимать, почему эти импульсы возникли, как они реализованы в мозге, в какой степени различаются в разных людях, культурах и субкультурах, какие условия их запускают и останавливают [1208] Отцы-основатели США и природа человека: McGinnis 1996, 1997. Политика и природа человека: Pinker 2002/2016, ch. 16; Pinker 2011, ch. 8 and 9; Haidt 2012; Sowell 1987. .