Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Зато несколькими строками ниже воздает он хвалу неприятелю:

«Кроме малого числа, все их морские солдаты были на косе против нас, только и тут им мало выигрышу <���…> какие же молодцы, Светлейший Князь, с такими еще я не дирался; летят больше на холодное ружье…» [602] Там же.

Последняя фраза – это высшая оценка в устах героя, который хорошо знал цену отваге солдата, бросающегося на вражеские штыки. И через неделю после сражения он не может не отдать должного туркам:

«Посмотри, голубчик, нашу адскую баталию на плане! Непонятно человеческим силам, как к тому приступить можно было! А от варваров какая прекрасная операция и какое прекрасное войско…» [603] Там же. С. 116.

Так пишет он В. С. Попову. Между тем весть о победе 15 октября достигла Петербурга, статс-секретарь Екатерины II А. В. Храповицкий в дневнике своем 16 октября отмечает:

«С удовольствием сказывали, что с 30-го Сентября на 1-е Октября отбиты Турки от Кинбурна; Суворов два раза ранен и не хотел перевязываться до конца дела; похвалена храбрость его. Турок побито больше 4000» [604] Памятные записки А. В. Храповицкого. – М., 1990. – С. 42. .

Секретарь Потемкина, М. А. Гарновский, сообщал своему патрону в Екатеринослав, что императрица весь день рассказывала каждому из придворных историю сражения [605] Г. А. Потемкин. От вахмистра до фельдмаршала. – СПб., 2002. – С. 214. . На следующий день в Зимнем дворце были собраны все важнейшие вельможи, иностранные послы. Служилась обедня в присутствии государыни, цесаревича Павла Петровича, великих князей Александра и Константина, великих княжон, послов, важнейшей придворной знати и пр. После обедни граф А. А. Безбородко читал реляцию о победе. После этого был благодарственный молебен, отправленный знатнейшим духовенством, в конце его Петропавловская крепость и Адмиралтейство многократно салютовали своими орудиями. Во время молебна все преклонили колени, включая иностранных послов. Одновременно с этим на Невском проспекте в старой Казанской церкви для горожан также проводился благодарственный молебен. Народу в храме и в его ограде собралось столько, что петербургский губернатор по требованию публики должен был четырежды читать реляцию.

«Народ изъявил радость свою льющимися слезами, принесением похвальных слов воинам нашим и вопросами о числе преданных смерти турок» [606] Г. А. Потемкин. От вахмистра до фельдмаршала. – СПб., 2002. – С. 214. .

На следующий день, 18-го, императрица снова вернулась к волновавшей ее теме и сожалела о ранении полководца:

«Говорено о победе Суворовым, за уборным столом сказано: Александр Васильевич поставил нас вчера на колени, но жаль, что его, старика, ранили» [607] Памятные записки А. В. Храповицкого. – М., 1990. – С. 42. .

Высокой оценки наш герой удостоился и в письме Екатерины II к Потемкину, написанном по горячим следам 16 октября:

«Вчерашний день к вечеру привез ко мне подполковник Баур твои письма <���…> из коих я усмотрела жаркое и отчаянное дело, от турков предпринятое на Кинбурн. Слава Богу, что оно обратилось так для нас благополучно усердием и храбростию Александра Васильевича Суворова и ему подчиненных войск. Сожалею весьма, что он и храбрый Генерал-Майор Рек ранены» [608] Г. А. Потемкин. Последние годы. – СПб., 2003. – С. 13. .

Тема эта никак не исчезает из ее письма, и страницей ниже Екатерина снова возвращается к ней, рассуждая о том, как наградить полководца. Сначала думает государыня о денежной награде, но тут же появляется другая «вещь», скорее всего, портрет императрицы, «усыпанный» бриллиантами. Но тут же новая награда начинает вытеснять предыдущие:

«Пришло мне было на ум, не послать ли Суворову ленту Андреевскую».

Однако могут обидеться другие генерал-аншефы, произведенные ранее полководца в этот значимый чин:

«Егорья Большого [креста] – еще более консидерации меня удерживают послать» [609] Русская старина. – СПб., 1876. – Июнь. – С. 255.

Вот он, «отвес списочного старшинства», на который так неоднократно негодует в своих письмах герой. Георгиевский же крест 1-го класса удерживает она для другого, для любезного ей адресата, но тот еще не совершил достойного такой награды подвига, так что пусть Суворов пока подождет, а он пусть подаст ей дружеский совет.

Князь не заставил себя ждать и в первом же письме высказал такое свое отношение к Суворову, что не привести его полностью, терпеливый мой читатель, я просто не имею права: