Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

«Позвольте, светлейший князь, донесть: и в нижнем звании бывают герои. Неприятельское корабельное войско, какого я лутче у них не видал, преследовало наших с полным духом; я бился в передних рядах Шлиссельбургского полку: гранодер Степан Новиков, на которого уже сабля была взнесена в близости моей, обратился на своего противника, умертвил его штыком, другого, за ним следующего, застрелил и, бросясь на третьего, – они побежали назад. Следуя храброму примеру Новикова, часть наших погнались за неприятелем на штыках, особливо военными увещеваниями остановил задние ряды сержант Рыловников, которой потом убит» [595] Суворов А. В. Документы. – Т. 2. – С. 339. .

Фронт отступивших восстановился, войска возобновили контратаку и отбили несколько ложементов. Было это около 18 часов дня. Эскадра контр-адмирала Мордвинова бездействовала, лишь отчаянный лейтенант Ломбард снова атаковал и согнал несколько вражеских кораблей с позиций. Исправно вела огонь и артиллерия крепости под командой капитана Д. Крупенникова, потопив две канонерские лодки. Меж тем пальба турецкого флота причиняла нашей пехоте большие потери, а турки высаживали новые подкрепления, в этот момент Суворов был легко ранен картечной пулей в левый бок. Турки снова атаковали холодным оружием, и пехота наша отступила в крепость. Тут-то из нее выступили две свежие роты шлиссельбуржцев, резервная рота орловцев, с марша в бой вступил легкий батальон Муромского полка, прибыла, наконец, легкоконная бригада павлоградцев и мариупольцев. Тогда-то отличились донские казаки:

«Орлова полку казак Ефим Турченков, видя турками отвозимую нашу пушку, при ней одного из них сколол и с последуемым за ним казаком Нестором Рекуновым скололи четырех. Казаки сломили варваров. Солнце было низко! Я обновил третий раз сражение» [596] Там же. .

Теперь в голове шли свежие части из резерва, их поддерживали легкоконные и казаки. На этот раз турки в ложементах держались слабо, и все 15 линий были взяты:

«Уже была ночь, как они из всех выбиты были, опровержены на угол косы, которой мы одержали; тут вдоль нас стреляли из неприятельского флота паче картечами и частью каркасами [597] Зажигательный снаряд, состоящий из железной оболочки, начиненной горючим веществом. и пробивали наши фланги. Оставалась узкая стрелка косы до мыса сажен сто, мы бросили неприятеля в воду за его эстакад [598] Эстакада – толстые бревна, скрепленные цепями, их ставят на якорь для закрытия входа в гавань. . Артиллерия наша, руководством капрала Михайлы Борисова, его картечами нещетно перестреляла. Ротмистр Шуханов с легкоконными вел свои атаки по кучам неприятельских трупов, – все орудия у него отбил. Победа совершенная! Поздравляю вашу светлость. Флот неприятельской умолк. Незадолго пред полуночью мы дело кончили, и перед тем я был ранен в левую руку навылет пулею. По объявлению пленных было варваров 5000 отборных морских солдат, из них около 500 спастись могло. В покорности моей 14 их знамен пред вашу светлость представляю» [599] Суворов А. В. Документы. – Т. 2. – С. 340. .

В Военной галерее Зимнего дворца среди многочисленных портретов славных генералов Отечественной войны 1812 г. один невольно привлекает внимание к себе: изображен на нем казачий генерал, его шевелюра сильно тронута сединой. Он смотрит на нас из-за плеча, его широкая спина ловко обтянута темно-синим мундиром, в правой руке зажата казачья сабля, занесенная для лихого удара. Это Дмитрий Ефимович Кутейников. В сражении при Кинбурне, когда Суворов был ранен в руку, лихой есаул сорвал с себя шейный «галстук» и перетянул им рану. Большая военная судьба предстояла тогда 23-летнему сыну уже покойного походного атамана Войска Донского, через множество боев и сражений с турками и французами провела она его, пока не оказался его портрет в пантеоне русской военной славы. Осененный памятью о Суворове и кинбурнской битве, смотрит он на нас и по сей день из чреды прочих предводителей войск наших в ту достопамятную пору.

Результатом истребления вражеского десанта стал уход 12 октября 1787 г. турецкого флота не только из лимана, но и из пределов видимости. Наступила тишина [600] Там же. С. 349. .

Победа была замечательная, но из-за пассивности контр-адмирала Н. С. Мордвинова неполная, что Суворов не преминул отметить в письме к своему начальнику в Екатеринослав от 3 октября:

«Флот наш, Светлейший Князь, из Глубокой вдалеке уже виден. О! коли б он, как баталия была, в ту же ночь показался, дешева б была разделка…» [601] Суворов А. В. Письма. – С. 115.