Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Возможно, что дальнейшая судьба польского государства и не была ему безразлична, но время не сохранило свидетельств этого, а сейчас, летом 1772 г., рвался он из Польши, где делать больше было нечего. Стремительная и капризная богиня Фортуна давно уже манила его на иные поля сражений, к совсем другим берегам, где уже четыре года гремела медным гласом труба большой войны, смущая ревом сотен орудий дотоле тихие воды Дуная. Туда давно уже улетел он пылким воображением своим, желая сразиться с полчищами османов и стяжать такую славу, которой, конечно же, вечная погоня за конфедератами дать не могла.

Неоднократно пытался он хлопотать о переводе и искал себе ходатаев в Санкт-Петербурге, но тщетно: пребывание его в Речи Посполитой почитали уместным и полезным. Но теперь его наконец-то вызвали в столицу. Однако совсем с другой целью: на шведский престол вступил юный Густав III, опасались возможности войны. Один тот факт, что Суворова направили на угрожаемое направление, говорил о том, что его уже привыкли высоко ставить как боевого генерала и в Военной коллегии, и в Царском Селе. Сам он довольно «темно» отозвался о своей миссии на финской границе:

«…осматривал российский со Швециею рубеж с примечанием политических обстоятельств и имел иные препоручения» [216] Суворов А. В. Документы. – Т. 1. – С. 40. .

Все это можно толковать достаточно широко, вплоть до каких-нибудь секретных переговоров. Но так или иначе «обстоятельства переменились», и присутствие Суворова на границе со Швецией более не было необходимым. 4 апреля 1773 г., согласно его давнему желанию, герой наш наконец был причислен к 1-й армии и отбыл на Дунай, награжденный по величайшему повелению двумя тысячами рублей на дорогу.

Война между Российской и Османской империями вспыхнула осенью 1768 г. Формально поводом к ней послужил инцидент в местечке Балта, на границе польской Украины и княжества Молдавия. На самом же деле причины ее были глубоки и серьезны.

Если благосклонный читатель был внимателен, то заметил: воюя с конфедератами, Суворов неоднократно обнаруживал, что во главе их стоят французские офицеры. Это было не случайно. Король Людовик XV и его министры вскоре после Семилетней войны, во время которой союзничали с Россией против собственной воли, снова вернулись к политике всяческого противодействия русским интересам и прилагали все усилия, чтобы Екатерина II не смогла вывести страну из политической изоляции, в которую загнал ее своей неразумной политикой незадачливый Петр III. Версаль прилагал все усилия, чтобы поддерживать и разжигать антирусские настроения в Стокгольме, Варшаве и Константинополе у своих традиционных союзников, озабоченно наблюдающих за постоянным усилением грозной северной державы. Не имея сил вступить в борьбу сам, он подталкивал к ней соседей России, имевших с ней давние исторические счеты.

Видя, что дело конфедератов терпит одну неудачу за другой, министр иностранных дел герцог де Шуазель решил одним ударом разрубить не только польский узел, но и надолго ослабить Россию. Он ввел в дело Османскую империю. Нападение украинских гайдамаков на Балту, через которую бежал отряд конфедератов, спасаясь от преследователей, вызвало возмущение в Константинополе. Французский посол красноречиво доказывал Дивану [217] Так в Турции называлось правительство. , что все это не случайность, а предостережение самого Аллаха: русские вот-вот подомнут под себя Речь Посполитую, и если Блистательная Порта не выступит тотчас, то следующей их жертвой станет она. Еще убедительнее его красноречия были три миллиона ливров, приятно гремящие в глубоких карманах турецких вельмож. Не в меру миролюбивый великий визирь в конце августа 1768 г. был смещен, в начале октября его преемник предъявил русскому послу ультиматум о двухнедельном сроке вывода наших войск из Польши и о прекращении поддержки диссидентов. Естественно, что посол принять подобный ультиматум не мог и был заключен в Семибашенный замок, а над главными воротами сераля был выставлен султанский бунчук. Империя османов объявила России войну.

Флот наш пошел из Балтики в Средиземное море под водительством графа Алексея Орлова и адмирала А. Г. Спиридова, проник в Эгейское море и в ночь на 26 июня 1770 г. в бухте Чесма сжег огромный военный флот султана. Весть об этом, подобно раскату грома, прокатилась по столицам Европы. Не успели там прийти в себя от этого известия, как новое потрясло и политиков, и военных: 17-тысячная армия графа П. А. Румянцева 21 июля (старый стиль) на берегу реки Кагул наголову разгромила 150-тысячную армию великого визиря Халил-бея. Потери турок составили 20 тысяч человек, вся артиллерия и обозы, русским же победа стоила жизни 914 человек [218] Румянцев П. А. Документы. – Т. 2. – М., 1953. – С. 344–345. . Русская армия вышла к берегам Дуная. Военная мощь России стала для всех в Европе очевидна. И масштаб войны, и слава военная были здесь многократно больше, чем в Польше. Вот почему Суворова так влекло сюда все эти годы. На счастье его, война с турками затянулась до невозможности, и вот теперь он, вверив свое тело и судьбу резвости почтовых троек, спешил на юг, в Бухарест, в штаб Румянцева за новым назначением и за новой славой.