Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Победителю Австрийской империи, завоевателю и освободителю Италии после того, как он по собственному расчету заключил с Веной Кампо-Формийский мирный договор, было тесно в Париже. Трусливая Директория затаенно ненавидела его, но не смела и пальцем коснуться любимца славы. Он же, презирая от всего сердца этот слабый, продажный и коварный режим, не мог пока покуситься на него. Поэтому его план о походе в Индию через Египет как нельзя кстати удовлетворил обе стороны. Он, отправляясь на Восток, получал там для себя свободу, а Директория – передышку в связи с его отсутствием и надежду, что беспокойный и слишком уж прославленный для 29 лет корсиканец сложит голову в этих почти что сказочных далях. То, что вместе с ним может погибнуть лучшая из армий Республики, мало заботило «почтенных» Директоров.

В середине мая 1798 г. флот покинул Тулон и устремился в лазоревые дали Средиземного моря, три недели спустя французские вымпелы увидели с белых бастионов Ла-Валлетту – столицу ордена Св. Иоанна Иерусалимского на острове Мальта. Через три дня орден был упразднен – и его место занял французский гарнизон. Для генерала Бонапарта все было просто и очевидно: Мальта была идеальной позицией в самом центре Средиземноморья, отличная «станция» на пути в Египет, одновременно позволяющая поддерживать связь с Францией, угрожать Сицилии и вообще контролировать все движение по великому внутреннему морю. Одного не пожелал учитывать ум молодого полководца: как отнесется к этому император России. Вернее сказать, он просто решил проигнорировать это обстоятельство. А оно, как вскоре оказалось, стало решающим для последующих событий во всей Европе.

Павел I обладал не только причудливой внешностью, но и не менее странным складом ума. Идеи, которые зарождались, вынашивал император долго, но потом под влиянием внешнего толчка он начинал их стремительно реализовывать. При всем своем консерватизме во взглядах на устройство общества, он был подвержен новым эстетическим влияниям, тем более если они как-то соответствовали его вкусам и общественно-политическим взглядам. Долгие годы устранения от государственной деятельности, опасения потерять права на престол, невозможность ответить на презрение или третирование со стороны фаворитов развили в его душе чувство одиночества в окружающем его мире. Обычно такое восприятие социума присуще подросткам и юношам, которых сама природа в этом возрасте толкает на путь самоутверждения и представляет весь мир сообществом враждебных одинокому герою особей. Меланхоличный юноша считает себя обреченным на непонимание и постоянную борьбу, противопоставляя себя всему свету, он представляет себя героем, рыцарем, носителем высшего духовного идеала, чем и оправдывает отношение к окружающим. У многих это с годами проходит. У некоторых же дела складываются иначе.

Российский император и в 44 года изволил продолжать считать себя рыцарем и даже иногда пытался себя так и вести, что для главы государства и практикующего политика довольно трудное и чаще всего неблагодарное занятие. Мир рыцарства кажется ему прекрасной эпохой, когда в обществе царил внутренне справедливый порядок и подчинение низших сословий высшим опиралось на признание низшими права высших править ими, ибо высшие несут на себе тяжкое бремя ежечасного сохранения покоя и процветания народа, защищая его мечом и платя за дело чести кровью. Однако же, признавал Павел I, с течением столетий дворянство в Западной Европе стало уклоняться от пути рыцарства и предалось погоне за выгодой и наслаждениями, пренебрегая своими обязанностями носителей высшей нравственности и не желая жертвовать собой ради исполнения суровых требований долга. С этой точки зрения революция торжествует вполне справедливо, и кара забывших свой общественный долг закономерна. Но сама по себе революция безбожна и ужасна.

Революция представлялась ему еще большим кошмаром, чем галантно-шутливый, изысканный разврат Людовика XV или покойной маменьки. Но как же бороться с ней? Постепенно император пришел к мысли, что победа в этой борьбе станет возможна, только когда дворянство возродит в себе древние рыцарские добродетели и тем вернет уважение и сочувствие простого народа, и без того страдающего душой под железной пятой богоборческой тирании. И когда в 1797 г. благодаря проискам бесстрашного мальтийского бальи Ю. П. Литты державный орден Св. Иоанна Иерусалимского обратился к императору с просьбой о высочайшем покровительстве поместьям ордена, находившимся в бывшем Великом княжестве Литовском, ставшем теперь частью Российской империи, то призыв ордена был не только услышан, но и благосклонно принят. Павел I не только взял под покровительство поместья в Белоруссии и на Украине, но и простер свою защиту на сам орден, приняв сан его протектора 17 ноября и сообщил об этом всем правительствам Европы, в том числе в Париж.