Мерлин Шелдрейк - Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее

Классификации – это лишь один из способов, к которым люди прибегают, чтобы разобраться в мире. Безапелляционные субъективные суждения – другой. Внучка Чарлза Дарвина, Гвен Рейврат, описывала отвращение, которое в ее тете Этти – дочери Дарвина – вызывал гриб веселка обыкновенная, или сморчок вонючий, он же фаллюс нескромный ( Phallus impudicus ). Фаллическая форма создала сморчкам вонючим скандальную известность. Они также выделяют слизь с резким запахом, который привлекает мух, помогающих разносить их грибные споры. В 1952 году Рейврат писала в своих воспоминаниях: «В наших лесах растет некий гриб, который местные называют сморчком вонючим (хотя на латыни у него более вульгарное название). Местное наименование вполне оправданно, так как гриб можно легко найти только по запаху, и это было великим изобретением тети Этти. Вооруженная корзиной и заостренной палкой, экипированная в специальный плащ и перчатки для сбора грибов, она, принюхиваясь, шла по лесу, останавливаясь ненадолго то здесь, то там. Когда она улавливала запах своей будущей добычи, ноздри ее подергивались, затем она совершала смертоносный прыжок, обрушиваясь на свою жертву, и, подцепив ее на палку, бросала вонючее тело в корзину. Под конец дня охоты улов доставлялся домой и сжигался в глубочайшей секретности в камине гостиной за запертыми дверями – чтобы не смущать девиц-служанок».

Крестовый поход или фетишизм? Микофоб или тайный микофил? Не всегда просто отличить одного от другого. Для человека, испытывающего глубокое отвращение к сморчкам вонючим, тетя Этти проводила слишком много времени, разыскивая их. В своем «спортивном азарте» она, несомненно, лучше, чем любое количество мух, способствовала распространению спор сморчка вонючего. Зловонный запах, перед которым не могли устоять мухи, так же сильно, вероятно, привлекал и тетю Этти, хотя притягательность этого запаха была искажена в ее сознании призмой отвращения. Викторианский ужас мотивировал ее: сморчки не соотвествовали тогдашним представлениям о морали, и она стала страстным рекрутом грибной миссии.

Те способы, к которым мы прибегаем в попытке постичь грибы, часто рассказывают нам о нас самих столько же, сколько и о предмете нашего расследования. Шампиньон желтокожий ( Agaricus xanthodermus ) во многих практических руководствах описывается как ядовитый. Увлеченный грибник с большой микологической библиотекой однажды рассказал мне об имевшейся у него старой книге о грибах, в которой тот же самый шампиньон желтокожий описывался как «восхитительный, если его пожарить». Автор, правда, походя обмолвился, что гриб «может вызвать легкую кому у людей со слабым здоровьем». То, как вы воспринимаете шампиньон желтокожий, зависит от вашей физиологии и состояния. Хотя для многих он может оказаться смертельным, некоторые могут лакомиться им без каких-либо дурных для себя последствий. Стало быть, описание также имеет непосредственное отношение к физиологии человека, занимающегося описанием.

Такого рода предвзятость особенно заметна в обсуждении симбиотических отношений, которые стало принято рассматривать с позиции человека с того самого момента, как слово «симбиоз» было придумано, то есть в конце XIX века. Аналогии, проводимые, чтобы разобраться в лишайниках и микоризных грибах, говорят сами за себя. Господин и раб, жулик и жертва, люди и одомашненные организмы, мужчины и женщины, дипломатические отношения между нациями… Метафоры со временем меняются, но стремление нарядить отношения, выходящие за рамки человеческих, в человеческие одежды продолжаются и по сей день.

Как объяснил мне историк Ян Сапп, концепция симбиоза служит призмой, через которую проходят, преломляясь, наши собственные социальные ценности. Сапп говорит очень быстро, и у него цепкий взгляд, подмечающий смешные подробности. Он специализируется на истории симбиоза. Он провел много десятилетий, работая с биологами – в лабораториях, на конференциях, симпозиумах и в джунглях, – когда они ломали голову над вопросами о взаимодействии организмов друг с другом. Он близкий друг Линн Маргулис и Джошуа Ледерберга, а потому с первого ряда наблюдает за тем, как современная микробиология «набирает силу». Политика симбиоза всегда была сложной. Что является основным в природе – соперничество или сотрудничество? Многое зависит от этого вопроса. Для многих он меняет угол зрения на самих себя. Нет ничего удивительного, что эти вопросы остаются своего рода концептуальной и идеологической пороховой бочкой.