Вадим Рябицев - Один сезон в тайге

За лето накопилось много «текучки». В первую очередь это новые журналы и книги, которые надо пролистать, просмотреть, а что-то ― прочитать очень внимательно. Если учесть, что большая часть литературы печатается на иностранных языках, которые мы изучали в школе и в университете слишком легкомысленно, то станет понятно, что такое чтение может быть очень утомительным занятием. Из каждой публикации на «свою» тему нужно выжать главное, занести этот «агломерат» на перфокарту и закодировать ― сделать прорези в перфокарте так, чтобы можно было потом, когда понадобится, извлечь нужную информацию с помощью простых вязальных спиц из стопы в несколько тысяч карточек. Невнимательно закодируешь, ошибёшься на одну только дырочку ― и «утонет» информация, пропадут часы и дни, проведённые за переводами.

Так же кодируются гнездовые карточки, заполненные летом. Наблюдения из дневников по каждому виду птиц тоже надо перенести на перфокарты. И тоже закодировать, сложить в картотеки, где уже лежат и ждут своего часа материалы за прошлые годы. Кто-то хранит информацию иначе, у каждого свой режим и стиль, порядок камеральной работы. У нас ― такой. Любая работа требует времени и напряжения. Чтобы не очень утомляться, можно делать разную работу попеременно, переключаясь с одной на другую.

Когда наш энтомолог Владимир Николаевич, а для нас ― Володя, увидел выставленный перед ним частокол пробирок с нашими пробами, его охватило смешанное чувство. Конечно, у него к заспиртованным насекомым был естественный профессиональный интерес. Но очень уж их было много, по предварительным прикидкам ― несколько недель работы за бинокулярным микроскопом.

А мы радовались: совсем рядом, в нашей лаборатории, есть человек, который может сказать, как все эти козявки называются, к какому роду, семейству, отряду относятся. И мы, помня данное нам ещё весной и, возможно, не очень обдуманно, обещание, были готовы делать всю предварительную и черновую работу по анализу проб, были готовы слушать и записывать.

Сказать честно, это была ужасно нудная работа. Но вот наконец последняя проба прошла весь положенный путь по лабораторным столам. Определено, взвешено и измерено почти четыре тысячи мелких живых (бывших живых) существ. Систематическая таблица, список видов беспозвоночных, которыми пеночки кормили птенцов, получился огромный ― на шести листах.

Конечно, интересы пеночек к миру беспозвоночных имеют чисто гастрономический характер. Если бы энтомолог с его научным подходом собирал эту коллекцию, он, конечно, увеличил бы длину списка насекомых таёжного Приполярного Урала. Он включил бы сюда представителей тех видов, которых пеночки не собрали просто потому, что они их не едят, они невкусные. Например, хорошо известно, что птицы не едят божьих коровок, у них едкий вкус, птица пробует такое насекомое только раз в жизни и приобретает к другим таким же стойкое отвращение на всю оставшуюся жизнь. Жужелицы тоже дурно пахнут, и ещё многие их них очень велики и жёстки. Многие насекомые (ногохвостки, тли, мокрецы...) настолько мелки, что птицам их ловить просто невыгодно. Другие живут где-то в укрытиях или летают слишком быстро, а потому не попадаются.

И всё же пеночек можно назвать хорошими коллекционерами. В пробах корма были очень редкие объекты. И хотя они были слегка помяты, пройдя птичьи клювы и глотки, наши пинцеты и пробирки, они удостоились места в коллекциях нашего и ещё нескольких зоологических музеев.

Да, коллекционеры работают не так, как собирающие корм птицы. Коллекционер более всего хочет поймать такого представителя, какого в его коллекции нет. К многочисленным и обычным видам его интерес быстро падает. У птиц интересы совсем другие, и как раз это для нас особенно важно. Нас более всего интересовало, сколько насекомых каждого вида было в пробах, полученных от птенцов весничек и сколько ― от таловок. Эти цифры отражали кормовое предпочтение каждого вида птиц. И вот при сопоставлении этих цифр оказалось, что веснички и таловки собирали насекомых одних и тех же видов и в очень сходных пропорциях. Вкусы птиц двух разных видов фантастическим образом совпадали. Это можно было объяснить только одним: птицы почти без разбора ловили и собирали тех насекомых, которые им попадались. А поскольку они обитали в одном и том же лесу, то и попадались им одинаковые трофеи.

Когда магнитофонные записи были расшифрованы и проведены подсчёты и расчёты, подтвердились догадки, которые возникли ещё на берегах Сывъю. Существенных различий в способах и местах сбора корма у весничек и таловок не было.