Энтони Берджесс - Рассказы ужасов

Ложась спать, они услышали доносившиеся из-за окна звуки начавшегося дождя; вода с металлическим позвякиванием стекала по медным желобам и мягко, нашептывающе билась об оконные рамы. Где-то вдалеке грохотал гром, мелькали проблески приближающейся грозы.

Заснула Дженин быстро и крепко, тогда как сам он был слишком измотан бесчисленными переживаниями, и потому сон никак не шел. Он ворочался с боку на бок, закуривал и снова бросал сигареты в пепельницу; потом лежал и глядел в потолок, в темноту, время от времени разряжаемую отблесками молний, и чувствуя, что совсем скоро гроза загрохочет прямо у них над головами.

Ветер усилился, ставни стали резко биться друг о друга. Раздраженный, он встал и запер их. Отвернувшись от окна, он увидел, что Дженин тоже встала и неподвижно смотрит на него.

Он ничего не сказал, даже не шелохнулся — лишь остолбенело взирал на странное выражение ее лица. Ему показалось, что во взгляде жены, устремленном прямо на него, сквозила лютая ненависть.

Резко повернувшись, она пошла вниз по лестнице и вскоре исчезла в темноте. Лоренс попытался было отыскать фонарь, но, так и не найдя его и боясь потерять Дженин из виду, на ощупь последовал за ней.

Она не обернулась, даже когда он резко и тяжело ступил на скрипящие половицы — на одну, потом на другую. Тогда до него дошло, что Дженин все еще спит.

Входная дверь была открыта. Он вышел за женой наружу и тут же задрожал, пронизываемый отчаянным ветром и стремительными потоками дождя. Шедшая впереди Дженин, казалось, совершенно не обращала внимания на непогоду. Сверкнула молния, и он увидел, как колыхались в резких порывах ветра ее волосы и края ночной рубашки.

Лоренс вспомнил про ямы и остатки старого фундамента на месте конюшен и помещений для слуг, в сторону которых сейчас и направлялась Дженин. Несмотря на сильнейший шок, который ей неминуемо предстояло пережить, он должен был во что бы то ни стало разбудить ее.

— Дженин! — закричал он, примешивая звуки собственного голоса к пронзительным завываниям ветра. — Дженин!

Она услышала собственное имя, остановилась на полпути и тут же поспешила дальше, в результате чего он мог различать лишь мелькающее вдали и ускользающее пятно ее светлой ночной рубашки.

— Постой! — требовательно прокричал он.

— Ты слишком медлишь, Родерик! — отозвалась она, после чего послышался ее возбужденный, торжествующий смех. — Поймай меня! — крикнула она с оттенком кокетства в голосе и снова бросилась вперед. — Беги! Беги! Беги! — позвала она, и ему вспомнились призывные слова, произнесенные ею во сне.

Он побежал, однако Дженин явно опережала его, уверенно и ловко избегая коварных ям. Затем она бросилась в сторону поля, и Лоренс последовал за ней, уже поняв, где находится конечный пункт ее маршрута. Дженин миновала мостик, возможно, смутно припомнив сказку, в которой говорилось, что приведения и духи не могут преодолевать водных преград.

Перебравшись на другую сторону, она снова триумфально рассмеялась. Теперь ее ничто не отделяло от густых зарослей, в которых она могла всю ночь скрываться от него. Лоренс промок до костей — как, впрочем, и она сама. Теперь наверняка подхватит воспаление легких, пронеслось в его мозгу.

— Дженин! — в отчаянии прокричал он. — Подожди меня!

— Слишком медлишь, слишком медлишь! — отозвалась женщина, но все же сделала мимолетную паузу. В небе полыхнула молния. В ее ярком свете он увидел, что Дженин, чуть приоткрыв рот, смотрит на него, в ее глазах промелькнуло некое слабое подобие зарождающегося пробуждения и узнавания. Мокрые волосы и рубашка плотно прилипли к голове и телу.

Тремя летящими прыжками Лоренс заскочил на мостик — он должен был настичь ее еще до того, как она бросится бежать дальше. Должен — он протянул к ней свою руку, но в этот момент словно чья-то злобная ладонь схватила его лодыжку; он почувствовал, что, невесомый, скользит по воздуху и в последний миг, уже приближаясь к земле, успел разглядеть в высокой густой траве просевшую и чуть покосившуюся плиту мраморного надгробия. Во всполохе новой молнии Лоренс даже разобрал буквы, проступившие на том самом месте, где он соскреб мох:

ДЖЕМЬЕ…

А затем он со всей силой ударился лбом о край каменной глыбы.

Когда на следующее утро пришла Триса, она увидела Дженин, сидящую на корточках на полу гостиной. Женщина была одета во все еще влажную ночную рубашку и тихонько напевала что-то над телом Лоренса, которое ей каким-то образом удалось дотащить до дома — его окровавленная голова покоилась у нее на коленях. В остывшем камине лежали полусгоревшие обломки шахматной доски, а на решетке валялись осколки разбитого стакана.