Вячеслав Фаритов - Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Однако нас в настоящем исследовании в большей степени интересует вопрос формирования индивидуальной самости посредством социокультурного контекста и пути ее трансгрессии. Статус самости субъект получает не через культуру напрямую, но через такие конститутивные для данного метадискурса единицы, как народы, нации и сословия. Перед нами трансценденция, включающая уже не два, но три уровня: индивид трансцендирует себя в направлении сословия и нации, через них – в направлении культуры и, наконец, через последнюю – к лежащему в ее основании трансцендентальному означаемому (душе, идее). Сословия, нации и народы по отношению к культуре представляют собой самость второго порядка, конституируемую исключительно в рамках первой, но не наоборот:

Со всей решительностью необходимо констатировать: великие культуры – это нечто совершенно изначальное, поднимающееся из самых глубин душевности. Народы же в рамках культуры по своей внутренней форме и в соответствии со всем их явлением выступают не ее инициаторами, а творениями. <���…> Не «арабы» создали арабскую культуру. Магическая культура., зародившаяся при Христе, в качестве одного из последних своих великих достижений создала арабский народ… Мировая история – это история великих культур, а народы представляют собой лишь символические формы, в которых люди этих культур реализуют свои судьбы. [608]

Субъекты более низшего порядка (народы) конституируются субъектами более высшего порядка – метадискурсивными образованиями. Этот тезис следует отличать от постструктуралистского утверждения конституированного характера субъективности. В последнем случае речь идет о неопределяемости первоисточника: любая субъективность (индивидуальная или коллективная) конституируется на пересечении множества гетерогенных бытийносмысловых перспектив и ее единство представляет собой перманентно преобразующуюся конфигурацию. Важно: не множественность и гетерогенность как таковые (поскольку они не существуют сами по себе наподобие субстанций), но именно множество гетерогенных перспектив, которые сами сконституированы на основе других перспектив, в свою очередь, также сконституированных. У Шпенглера представлена стандартная репрезентативная иерархическая метафизическая модель. На основе души (трансцендентальное означаемое) формируется метадискурсивное пространство репрезентации (культура), в рамках которого образуются единицы следующей ступени в иерархии репрезентации первоначала – народы и нации, а на другой ступени – классы и сословия. Однако, как уже было отмечено, само первоначало здесь оказывается вовлеченным в поток времени и становления – душа рождается, развивается, стареет и гибнет.

Народы Шпенглер подразделяет на пранароды, нации и феллахов. В этой классификации только средний элемент имеет подлинно культурный смысл, два крайних представляют собой нечто несамодостаточное, переходное. Нация формируется в рамках созревающей культуры посредством репрезентации развернувшейся во всей полноте идеи. Пранароды еще не сконцентрировали свое существование вокруг единого метафизического центра, феллахи уже лишились такого центра. Их бытие – это хаотичное блуждание, уклоняющееся от определенности перетекание из одной формы в другую, т. е. трансгрессия. Или же это застывшие формы порядка, означающие, лишившиеся означаемых, – симулякры. Это и есть трансгрессивный режим бытия самости в социокультурном измерении.

Метафизический режим, формирующий нации и внутри них классы и сословия, неизбежно предполагает практику исключения, порождения остатка:

Не бывает культурного народа, в который входили бы все без исключения. Такое возможно только среди пранародов и «феллахов», в существовании народов, не имеющем глубины и исторического значения. До тех пор пока народ является нацией и реализует судьбы нации, в нем имеется меньшинство, которое от имени всех представляет и вершит его историю. [609]

Нация включает только ограниченный круг избранных, меньшинство, обладающее правом на репрезентацию центра и на насильственное подчинение магистральной перспективе всех прочих элементов. Посредством такой организации выстраивается строгий символический социальный порядок. Но такой порядок сопряжен с выпадением множества субъектов в сферу остатка, бытия, лишенного самостного значения, что особенно ярко проявляется в сословной иерархии: