Игорь Текалов - Золото сечи [СИ]

Дмитро Неваляха аккуратно разложил ветошь на седле, чтобы подсохла, и стал карабкаться вверх по склону, чтобы выйти из низины и наблюдать за подходами к месту днёвки.

— Здорово дневали, казаки! — раздался сверху громовой бас.

От неожиданности Неваляха упал, и сполз по склону обратно.

Над краем обрыва возвышался всадник на рыжем коне в типичном для донских казаков облачении: заправленных в сапоги синих шароварах с широкими красными лампасами, синем зипуне, чёрной папахе с красным, свисавшим набок, клиновидным колпаком, с ружьём за спиной и саблей на боку. Большие чёрные усы, закрученные кверху на широком лице, придавали ему солидности.

— Слава Богу! — ответил на приветствие Игнат.

По бокам от первого дончака появились ещё 2 всадника, затем ещё… Игнат насчитал их 11.

— Мы тут коней обычно поим, — сказал дончак.

"Следы, — понял Игнат. — Вот что было не так: следы у воды с этой стороны не от наших коней. В темноте их не заметили, а потом сами натоптали".

— Да и мы вот попоить решили, — ответил он.

— А вы, чи не с Сечи идёте? — подозрительно спросил другой.

Хотя на вид ему было не больше тридцати, из-под лихо заломленной папахи выбивались кудри с проседью.

— Из неё самой!

Седовласый направил коня по тропе в котловину, за ним, друг за другом, начали спускаться на лошадях и остальные. От коней и людей в низине стало тесно. Трое всадников остались наверху. Лежавшие в телегах на бочонках, прикрытых свежевысушенным сеном, запорожцы делали вид что спят, однако их руки уже незаметно сжали рукоятки пистолетов, вынутых из-за поясов.

"А ватажником-то у них не тот, что первым заговорил, а этот, седой", — догадался Игнат.

— А вы что это, сено с собой везёте, не иначе? — подъехав к Игнату, спросил старший дончаков. — Или прячете под сеном чего?

— Было бы нам что прятать!

— А не награбленное ли у царского посланника добро везёте? Нам давеча начальство про это рассказывало, и приказ даден — у таких как вы груз досматривать.

— Да чем же мы не такие?

Игнат постарался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. В чумацкой одежде, но на конях, а не волах, с не успевшей толком отрасти чуприной на головах, и с оружием они были похожи скорее на гайдамаков, чем на чумаков. Седой оголил саблю и ткнул ею в сено на телеге. Конец сабли звучно ударился о дерево, сено расползлось, и из-под него показалась серая крышка бочонка, залитая смолой.

— Сало там, — сказал Игнат. — Торговать везём.

— А ну-ка, распечатывай! — приказал седой.

Игнат подошёл к другой телеге сзади, откинул сено. Ближний бочонок смолой запечатан не был. Вынув саблю, Игнат поддел крышку бочонка, легко снял её левой рукой и положил рядом. Вернув саблю в ножны, он наклонил бочонок, чтобы стало видно, что там внутри.

Внутри белело нарезанное крупными ломтями, пересыпанное солью и плотно уложенное сало — всё, что осталось от взятых с собой в дорогу съестных припасов.

— Возьми бочонок для своих казаков, нашего сала отведать! — предложил Игнат.

— Запечатанные открывай!

— Да чего их открывать? Не гостеприимный ты что-то.

— Смотря для кого. Ты сперва сделай что говорю!

Игнат накрыл крышкой бочонок с салом, но другие вскрывать не торопился. Трое дончаков спешились, и направились к телегам с явным намерением исполнить приказ своего атамана. Один запрыгнул в телегу, чтоб было удобнее, другие решили открывать стоя на земле. Ловко орудуя ножами, они принялись очищать от смолы места заливки по краям крышек. Нервы лежавших в телегах запорожцев с пистолетами под боком напряглись до предела в ожидании команды. Но Игнат молчал. "Что делать? — судорожно соображал он. — Если увидят казну — придётся их всех убить. Но их больше. Неожиданностью можно выиграть пару жизней и сравнять счёт, но всё равно нас всех перебьют: у тех, кто сверху — позиция лучше. Ватага Болячего не могла далеко уйти, они должны выстрелы услышать. А если потянуть время? Попытаться с ними договориться… Договориться? Что можно предложить взамен такого куша? Ничего! Потеряем время — ватага Болячего далеко уйдёт. Жаль, ружьё у седла оставил"…

Первым получилось вскрыть тому, что залез в телегу. Крышка бочонка поддалась, и вскрывавший издал удивлённо-восхищённый возглас:

— Золото?!

Он зачерпнул обеими руками большую горсть золотых монет и зачарованно любовался ими, не в состоянии высыпать обратно.

— Золото… — эхом прокатилось среди дончаков.

— Бах! — раздался выстрел Игната, и седой повалился с лошади.