ВѢЧНАЯ УТОПІЯ.

Подобнаго рода произведеніямъ въ послѣднее время дали названіе политико-экономическихъ романовъ, и на самомъ дѣлѣ они имѣютъ очень много общихъ чертъ съ продуктами чистаго воображенія. Это на самомъ дѣлѣ произвольныя фикціи, созданныя воображеніемъ, и онѣ принимаютъ фантастическія формы даже въ томъ случаѣ, когда сущность разсказа покоится на дѣйствительно сдѣланныхъ попыткахъ. Кромѣ того они еще въ другомъ отношеніи имѣютъ сходство съ романами: всѣ они написаны прозой. Отличаются же они отъ романовъ тѣмъ, что въ нихъ отсутствуетъ дѣйствіе или, по

меньшей мѣрѣ, это дѣйствіе очень незначительно. Разсказъ начинается обыкновенно описаніемъ государства и общественной жизни, о которыхъ мечтаютъ. Такова ихъ тенденція. Мы поэтому займемся только такими разсказами, гдѣ, подъ видомъ вымысловъ, рисуется предъ нами идеальное государство и идеальное общество. Такія произведенія можно называть политико-экономическими романами, но на самомъ дѣлѣ это утопіи. Совершенно другое дѣло—тѣ картины будущаго, которыя, подобно шуткѣ Курда Лассвитца, Les Nouvelles de l'Avenir (1879 г.), изображаютъ машины со всѣми ихъ усовершенствованіями, воздушныя повозки, фортепьяно съ духами, или которые, какъ въ одномъ англійскомъ разсказѣ о городѣ «Нуgіеа», представляютъ намъ идеалъ города, построеннаго по законамъ гигіены, съ кухнями, напримѣръ, на самомъ верхнемъ этажѣ, и т. п. Равнымъ образомъ мы оставимъ въ сторонѣ политическіе романы, подобные « Эндиміону » лорда Биконсфильда (1887 г.), или политическіе и историческіе, подобные «Путешествію въ Грецію » Бартелеми (1788 г.) и « Велисарію» Мармонтеля, а также соціальные романы, трактующіе причудливымъ образомъ о разныхъ спеціальныхъ вопросахъ и распространяемые въ наше время тысячами.

Во всѣ времена люди создавали себѣ идеальныя описанія государства. Философы и политическіе дѣятели, поднимаясь надъ запросами и волненіями повседневной жизни, рисовали въ своемъ воображеніи типы совершеннаго и блещущаго великолѣпіемъ государства, по направленію къ которому слѣдовало итти. Практическій государственный дѣятель вносилъ въ эту картину достижимую цѣль: такимъ путемъ складывалось то, что мы во всѣ времена называли идеей государства. Отсюда уже мы черпаемъ свое представленіе о старомъ и новомъ государствѣ, о государствѣ деспотическомъ и государствѣ либеральномъ. Несомнѣнно, что идея о государствѣ не имѣетъ исключи-тельно теоретическаго характера. Эта идея, смотря по тому, какихъ взглядовъ насчетъ государства и его роли придерживались стоящіе во главѣ управленія люди, постоянно воплощалась во всѣхъ органахъ общественной жизни, во всѣхъ отрасляхъ администраціи; но существуютъ еще и другія идеальныя представленія о государствѣ, чисто спекулятивныя. Вслѣдствіе неудовлетворительности всѣхъ существующихъ учрежденій, мысль подымается на головокружительную высоту, съ тѣмъ чтобы потомъ броситься въ безбрежный океанъ воображенія. Философъ рисуетъ въ своемъ воображеніи идеалъ. Насколько онъ далекъ отъ дѣйствительности! Идеально не только одно зданіе, о, нѣтъ! сама почва, на которой оно воздвигается, есть идеалъ; однимъ словомъ, это фантазія, это чистое воображеніе. Остроумные люди, путемъ долголѣтнихъ умственныхъ трудовъ открывшіе основныя начала совершеннаго государства, хорошо понимали, что ихъ отвлеченныя воззрѣнія встрѣтили бы очень мало отклика, еслибы они были представлены въ видѣ теоріи или системы. Поэтому они прибѣгли къ другому пріему, къ вымыслу, который сообщаетъ ихъ формуламъ внѣшность реальности. Эта тенденція, состоящая въ томъ, чтобы видѣть ясно то, что можетъ быть уловлено поверхностной картиной, привела къ возникновенію особаго рода литературы, которой мы намѣрены посвятить въ этой книгѣ наше вниманіе. Одинъ изъ новѣйшихъ писателей въ этомъ родѣ въ слѣдующихъ выраженіяхъ защищалъ политическіе романы предъ тѣми, кто сомнѣвался въ ихъ правѣ на существованіе: «Ну, да! я пишу романъ, для того чтобы изложить соціальную, политическую и философскую систему, потому что я глубоко убѣжденъ, что это наиболѣе простая, наиболѣе естественная и наиболѣе понятная форма, для того чтобы объяснить самую сложную и самую трудную систему, потому что я хочу писать не только для ученыхъ, а для всего міра; потому что я сильно желаю, чтобы мою книгу

читали женщины, которыя станутъ неотразимыми апостолами съ того момента, когда ихъ великодушное сердце почувствуетъ истинные интересы человѣчества». И такимъ же точно образомъ, какъ и Кабэ, всѣ эти мечтатели надѣялись посредствомъ фикцій привлечь на свою сторону приверженцевъ, не теряя при этомъ никого изъ поклонниковъ своей системы.

Читать дальше