Политика постправды и популизм

На подобные аспекты коммуникаций в современном обществе обращает внимание авторитетный представитель отечественной культур-ори-ентированной теоретической социологии, который полагает, что именно способность представить «невозможное» в процессе реальных коммуникаций позволяет «фактам» обрести действенность 17 17 Филиппова А. Ф. Sociologia: наблюдения, опыты, перспективы / под общ. ред. С. П. Баньковской. СПб.: Владимир Даль, 2015. Т. 2. С. 151, 332. . В реалиях дифференциации коммуникативных пространств, каждое из них начинает располагать своим специфическим «символически обобщенным» средством коммуникации, определяющим течение этой коммуникации. Конечно, власть, при принятии политического решения, может апеллировать к истине, но ведущую роль играют символические ресурсы самой политической сферы.

Переживание совместности может быть «неморальным», «бессодержательным» с позиций «истинного знания», но чувственно интенсивным, что позволяет людям вырваться из мира повседневности, погружая их в состояние трагического противоречия в связи с отсутствием возможностей, ресурсов для достижения подобной «совместности. Эта эмоциональная составляющая очень важна именно в современную эпоху, потому что трезвость и ясность самосознания сами по себе не очень пригодны для того, чтобы служить базисом массовой политики. Современных массмедиа в условиях распада больших политических нарративов и роста коммуникативной автономии акторов символического производства все чаще попадают в зависимость от форм знания, продуцируемых в «тигле повседневности» социальных сетей.

Фактическое разрушение социума или гуманитарные катастрофы могут происходить относительно скрыто для многих групп, не вовлеченных непосредственно в этот процесс, объективные свидетельства о таких событиях могут быть уничтожены, в то время как разрушение идентичности и эрозия границ социокультурной среды, порожденные, например, символической политикой элит или групп, могут привести к утрате социального порядка, разрушению институтов политического образования, разрушению механизма поддержания культурных санкций. Для того чтобы факты, например, коллективного насилия обрели значимость и действительность для их предотвращения в настоящем и будущем, они должны стать атрибутом символической политики и быть представлены как «трагедия» и «социальная боль».

Из этих общетеоретических посылок следует, что сопряженность символических кодов и идентичностей в реалиях умножения участников коммуникативного процесса и дифференциации сфер коммуникации становится все более проблематичной. Как полагает автор работы, в таких реалиях на первый план все чаще могут выходить коммуникативные стратегии, ориентирующие участников взаимодействий на когнитивные схемы повседневности и антропологические модели солидарности, тесно связанные с базовыми, часто мифическими в своих основаниях способами кодирования и идентификации.

Состояние современных политических коммуникаций делает весьма актуальными эпистемологические интенции представителя теоретической социологии А. Ф. Филиппова, подчеркнувшего в одной из своих работ, что наряду с антропологией «рационального гражданина» в современном обществе возрастает значимость антропологии «человека чувственного» и науки о «новой чувственности» (в терминах А. Филиппова — эстезиологии), ее символических проекций. Поскольку тот, «кто будет владеть словарем новой чувственности, тот будет владеть словарем мобилизации» 18 18 Филиппов А. Ф. Чувственность и мобилизация. К проблеме политической эстезиологии // Defuturo, или История будущего / под ред. Д. А. Андреева, В. Б. Прозорова. М.: Политический класс; АИРО-ХХ1, 2008. С. 127-128. .

Изучение культуры и ее символических репрезентаций, политической культуры в частности, при таком подходе трансформируется в исследование «социальной памяти», «культурной прагматики» и «социального перформанса», «драматургии власти», представляющей многослойный процесс социального конструирования и комплекса средств символического

производства социальной власти, сакральные объекты и многообразные символические фигуры взаимодействия 19 19 Alexander J. C. The meanings of social life: a cultural sociology. N. Y.: Oxford University Press, 2003. P. 11-26; Alexander J. C. Cultural pragmatics: social performance between ritual and strategy Social Performance. Symbolic Action, Cultural Pragmatics, and Ritual / eds. J. C. Alexander, B. Giesen, J. L. Mast. Cambridge University Press, 2006. P. 29-89. .