Майкл Шермер - Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии

Мы все еще не знаем этого наверняка, но современный поход за мафусаиловым веком начался в 1951 г. с ныне эпохальной лекции нобелевского лауреата биолога Питера Медавара «Нерешенная проблема биологии», в которой он противопоставил теорию старения как «износа» (физического) теории естественного старения (биологического). Медавар отдал предпочтение первой теории и провел аналогию с пробирками в своей лаборатории: стеклянные сосуды гораздо реже постепенно ветшали, чем неожиданно разбивались. Применив эту аналогию к биологии, Медавар обратился к рассказам ловцов, никогда не находивших в своих капканах старых и дряхлых животных, и рыболовов, не видавших одряхлевшей рыбы. В обоих случаях логика такая: подобные организмы гибнут от несчастного случая или от хищников прежде, чем достигнут старости (в случае с пробирками: бьются, не успев пойти трещинами). Кроме того, рассуждал Медавар, естественный отбор работает с организмами в расцвете репродуктивного возраста — какой резон эволюции «отбирать» более старых особей вида? А если у одряхления нет генетического основания, старение и смерть должны быть результатом энтропии изнашивания. И Медавар определил одряхление как «изменение телесных возможностей, чувственного восприятия и энергии, сопровождающее старение и приводящее к прогрессирующей вероятности индивида умереть вследствие слепого случая». По этому определению, «любая смерть в какой-то степени случайна. Не бывает смерти, совершенно „естественной“, никто не умирает исключительно из-за бремени лет» [426].

Нет, возразил Леонард Хейфлик в опубликованной в 2007 г. ответной статье «Биологическое старение уже не является нерешенной проблемой». Решение Хейфлика заключалось в обнаружении «общего знаменателя всех современных теорий старений», которым оказалось «изменение молекулярной структуры и, следовательно, функции». Фундаментальной причиной старения и смерти у Хейфлика является «все б о льшая утрата точности молекулярного строения или растущее повреждение молекул» — если подумать, просто физическая энтропия клеток. «Накопленные свидетельства указывают, что гены не управляют процессом старения, это делает утрата точности воспроизведения молекул». Хейфлик объясняет:

В отличие от любого заболевания, возрастные изменения а) наблюдаются у любого многоклеточного организма, достигшего определенного размера [соответствующего] репродуктивной зрелости, б) наблюдаются практически у всех биологических видов, в) наблюдаются у всех особей вида только по достижении возраста репродуктивной зрелости, г) наблюдаются у всех животных, изъятых из дикой природы и зависящих от заботы человека, даже если этот вид не знал старения тысячи или миллионы лет, д) наблюдаются практически во всей живой и неживой природе и е) имеют одну и ту же универсальную молекулярную этиологию, а именно термодинамическую нестабильность [427].

Это больше похоже на физику, чем на биологию.

Недавно, в 2016 г., физик Питер Хоффман провел исследование старения и описал его в книге «Реверсивный механизм жизни» (Life’s Ratchet) о молекулярной механике клеток, не позволяющей им полностью свалиться в энтропию. К Хоффману обратились специалисты по старению, желающие узнать больше о том, как эти клеточные системы могли бы функционировать вечно. Никак, ответил Хоффман, поскольку в конце концов энтропия и многочисленные разрушительные воздействия на клетки в течение жизни, какой бы длинной (или короткой) она ни была, приведут к смерти: «Противодействовать постоянному риску полезно, но лишь до определенного предела. Постоянный риск обусловлен средой обитания (несчастные случаи, инфекционные болезни), но несравнимо больший риск представляет внутренний износ». Таким образом, заключает он, «нужно ясно понимать одну вещь: нам никогда не одолеть законы физики». Хотя Хоффман назвал свою статью «Физика, а не биология делает старение неизбежным», мне кажется, что обе они, физика и биология, обрекают все живые организмы на смерть. В конце концов биологические системы можно свести к физическим процессам, подчиняющимся в конечном счете законам физики, в том числе второму закону термодинамики. Я не вижу границы между физикой и биологией, кроме произвольно проведенной.

На сегодняшний день в качестве главных причин физического и биологического упадка чаще всего упоминаются теория старения под воздействием свободных радикалов и связанная с ней митохондриальная теория старения . В процессе митохондриального дыхания — выработки энергии в ходе преобразования макроэлементов в АТФ (аденозин трифосфат) с использованием кислорода в митохондриях клеток — образуются продукты окисления — свободные радикалы, которые разрушают ДНК, белки и липиды, поскольку имеют свободный электрон, стремящийся образовать пару с электроном ближайших молекул. Разрушение атомных связей в молекулах может приводить к раку, к образованию артериальных бляшек, чреватых сердечно-сосудистыми заболеваниями и инсультом. Антиоксиданты способны уменьшить ущерб от свободных радикалов, потому что могут лишиться электрона, сами не превратившись в свободные радикалы. Отсюда бесчисленные антиоксидантные пищевые добавки в форме витаминов А, С и Е. К несчастью для этой, в остальном последовательной, теории, обзорная статья в журнале Free Radical Biological Medicine делает вывод: «Имеющихся у нас свидетельств недостаточно, чтобы заключить, что прием витаминов-антиоксидантов существенно снижает ущерб, наносимый свободными радикалами человеку» [428].