Давид Дубровский - Обман. Философско-психологический анализ

Более сложным вариантом рассматриваемого отношения является обман индивидуального субъекта со стороны такого «великого» субъекта, четкие определения которого затруднительны. Его обозначают обычно; терминами «народ», «общество» и нередко олицетворяют в виде «судьбы», «надежды», «жизни» и т.п. Этот неопределенный субъект, наделенный стихийными силами общественной жизни, есть нечто великое, своевольное, противостоящее отдельному человеку, властвующее над ним и потому виновное в его разочарованиях, несбывшихся надеждах, мечтах и ожиданиях, в горьких прозрениях, перечеркивающих прошлое как неподлинное, плохое, полное заблуждений, обмана, а отсюда ощущение или подозрение, что и настоящее лживо, неподлинно. Эти мотивы пронизывают всю историю цивилизации. Вот пример из древнеримских эпитафий:

Вырвался я, убежал. Судьба и Надежда, прощайте!

Нет мне дела до вас, вы надувайте других \ 26 26 Цит. по: Федорова КВ. Императорский Рим в лицах. М., 1979. С. 25.

А это слова великого поэта Андреаса Грифиуса:

Вы бродите впотьмах, во власти заблужденья.

Неверен каждый шаг, цель такэ/се неверна.

Во всем бессмыслица, а смысла - ни зерна.

Несбыточны мечты, нелепы убежденья 27 27 Немецкая поэзия XVII века. М.. 1976. С. 114. .

Подобные настроения индивидуальных субъектов, наблюдаемые во все эпохи (включая современную), обусловлены не только личными проблемами, но и состоянием общественной жизни; в ней усматривается обычно источник пессимистического сознания. Поскольку Богу нельзя приписывать злонамеренность, его замещает великий анонимный социальный субъект. И в этом - еще один вариант интерпретации рассматриваемого отношения.

Возвратимся к общей характеристике перечня отношений, образующих структуру обмана. Возникает впечатление, что в нем содержатся повторения, когда в одном пункте, например, речь идет о том, что индивидуальный субъект является «обманывающим» по отношению к коллективному субъекту, а в другом пункте - о том, что коллективный субъект выступает как «обманываемый» или «обманутый» со стороны индивидуального субъекта.

Однако здесь есть тонкость, учет которой ослабляет указанное впечатление. Ведь от того, что, скажем, X обманывает У, вовсе не следует, что У является «обманываемым» и тем более «обманутым» со стороны X. Утверждение «X является “обманывающим” по отношению к У» (т.е. «X обманывает Y») означает, что X совершает ряд действий (передает сообщения и т.п.), целью которых является введение в заблуждение Y. В свою очередь, чтобы быть «обманываемым», Y должен испытать некоторые воздействия со стороны X (воспринять исходящую от него информацию и т.д.). Качество «обманываемого» определяется произведенными изменениями в состоянии субъекта благодаря оказанному воздействию со стороны «обманывающего», а не просто тем, что этот субъект является целью его действий. Не так уж редки случаи, когда Хжелает обмануть Y, производит соответствующие действия, но они не доходят до Y, не производят в нем изменений (скажем, переданное ему дезинформирующее сообщение задержано кем-то, не получено адресатом, хотя X может считать, что оно получено У). Таким образом, X выступает как «обманывающий» У, но Y не является «обманываемым» со стороны X.

Как видим, есть основания различать описанные ситуации, а, следовательно, и соответствующие отношения, занимающие своеобразное место в структуре социального обмана.

Аналогичные уточнения надо сделать и в описаниях того, кто именуется «обманутым». Уже отмечалось, что «обманутый» - это поверивший ложному, неправильному сообщению. Но если X обманывает Y и последний оказывается «обманутым», то отсюда еще не следует, что он обманут со стороны X, ибо в том же интервале Y может находиться под воздействием не Х 3 a Z, и быть жертвой обманных действий последнего. Качество обманутого определяется принятием дезинформирующего сообщения как достоверного, правдивого, точного и т.п., что чаще всего удостоверяется неадекватными действиями «обманутого», которые желательны для «обманывающего» и проектируются им. Однако эти действия еще не составляют необходимый признак «обманутого». Последний может совершенно не знать, что обманут, но может вместе с тем подозревать и даже точно знать, что обманут (зная же это, он может знать или не знать, кем он обманут).