Джеффри Клугер - «Аполлон-8». Захватывающая история первого полета к Луне

4 декабря 1965 г., в 14:30 по местному времени, ровно в день и час, запланированный баллистиками НАСА, невзирая на режим свободной импровизации в планировании, который царил здесь в последние полтора месяца, Фрэнк Борман и Джим Ловелл впервые испытали на себе немыслимо мощный толчок ракеты «Титан».

– Уже летим, Фрэнк! – прокричал Ловелл Борману.

Тот, болтаясь в левом кресле, что-то сказал, но ответ безнадежно потерялся в шуме, даже сам Борман его не расслышал. Второй ответ, на этот раз намеренно короткий, звучал утвердительно: «Точно!»

– Связь с кораблем немного осложнена шумами, – сказал комментатор НАСА Пол Хейни, обрисовав ситуацию для десятков миллионов телезрителей намного более бледными красками.

Дни перед запуском оказались предсказуемо нагружены делами не только для Бормана и Ловелла, но и для запасной команды – Эда Уайта и новичка из третьего набора, Майка Коллинза. В качестве дублеров оба должны находиться в постоянной готовности, чтобы в случае осложнений в любой момент заменить основной состав.

Коллинз, который при необходимости мог занять правое кресло вместо Ловелла, Борману нравился: сообразительный, обаятельный, со сдержанным, но точно бьющим в цель юмором и почти поэтическим языком. Трудно было не заметить также, насколько точно Коллинз чувствовал характер окружающих. Много позже Борман узнал, что в нем самом Коллинз видел упорного и целеустремленного лидера, активного и способного целиком отдаваться делу, напоминающего манерой поведения политика перед близящимися выборами. В этом случае, как и в большинстве остальных, Коллинз попал в самую точку.

Однако еще больше Бормана радовало то, что его собственным дублером стал Эд Уайт. Борман достаточно долго был военнослужащим и астронавтом, чтобы научиться устанавливать дружеские отношения с окружающими. Однако простое товарищество и близкая дружба – не одно и то же; товарищей у Бормана появилось немало, но дружба с Уайтом оказалась особенно прочной. Борманы и Уайты жили через дорогу друг от друга, семьи ладили на удивление хорошо. Так тесно, как Сьюзен и Пэт, не общался почти никто из жен остальных астронавтов. Сыновья Бормана Фред и Эд дружили с детьми Уайтов, Эдвином и Бонни Линн, и на долю единственной девочки среди трех мальчишек доставалось на удивление мало дразнилок. Обе пары вместе с детьми часто проводили вместе выходные, и астронавты не упускали случая порыбачить и поговорить о космических делах – или же порыбачить и поговорить о чем-то другом.

В день запуска «Джемини-7» Борман, Ловелл и оба дублера проснулись в семь утра. Оба экипажа занялись тщательными предстартовыми сборами; прежде чем Борман и Ловелл забрались в капсулу, Уайт и Коллинз провели в ней около часа, проверяя системы и готовя корабль к полету. Перед самым полуднем дублеры выбрались наружу, два основных астронавта загрузились в кабину и пристегнулись в креслах. Затем были задраены оба люка над их головами.

Часы перед зажиганием тянулись невероятно медленно. Борман порадовался, что утром они с Ловеллом плотно позавтракали: то была последняя нормальная трапеза, теперь долго таких не будет. На борту корабля имелось множество продуктов, заготовленных на 14 дней полета; названия звучали отлично – курица с овощами, креветки в томатном соусе, говядина с подливкой, пудинг с масляным кремом, упакованные фрукты, – но все это либо запаяно в пленку, либо выморожено почти до бесчувствия, и есть придется ложкой из пластиковой упаковки, которую полагается вскрывать хирургическими ножницами. Фруктовый пирог здесь тоже был – нескончаемое количество кусков, упакованных, как сосиски, длинной цепочкой и спрятанных за креслом Ловелла. Они были питательными и высококалорийными, но никто не обещал, что в космосе они будут хоть чуточку вкуснее, чем на земле.

Впрочем, сейчас – во время взлета и нарастания перегрузок – о еде никто из астронавтов не думал. Через 2 минуты и 36 секунд полета, точно по графику, отработала и ушла первая ступень, из-за чего Бормана и Ловелла бросило вперед так, что в креслах они удержались лишь благодаря ремням. Через миг заработала вторая ступень, и их вновь вжало в кресла. Перегрузка росла по графику от 4 g до 5, 6, 7 – за какие-то три минуты два человека, весившие на Земле около 70 кг, теперь на весах гравитационной физики весили около полутонны каждый.

А потом, через 5 минут и 40 секунд после взлета с побережья Флориды (дойти пешком от стартовой площадки до кафетерия на мысе Кеннеди – и то заняло бы больше времени), двигатель смолк, корабль вышел на орбиту, и вдруг наступила невесомость [12] Отключение ЖРД второй ступени было зафиксировано через 338,6 секунды после старта, отделение корабля прошло через 30 секунд после этого с использованием кольцевого пирозаряда и короткого включения хвостовых двигателей «Джемини-7». – Прим. науч. ред. . Тело ничего не весило, вокруг лениво плавали пылинки и случайные болты и гайки, неминуемо остающиеся в кабине даже после самой тщательной уборки. Как и все новички, испытывающие невесомость впервые, Борман и Ловелл с улыбкой потыкали пальцами в летающий мусор, а затем улыбнулись друг другу.