Элизабет Лофтус - Миф об утраченных воспоминаниях [Как вспомнить то, чего не было] [litres]

Даг задумался, как ему убедить адвоката посмотреть на все его глазами.

– Нам нужно начать диалог сейчас, или судом все закончится, – сказал он. – Моя семья развалится. И больше никогда не воссоединится. Позвольте мне пройти проверку полиграфом, чтобы доказать мою невиновность.

– Я соглашусь, если вы учтете все обстоятельства, – произнес Стив. – Во-первых, даже если вы пройдете проверку, сторона обвинения не примет это как доказательство вашей невиновности. Может быть, нам удастся убедить прокуроров взглянуть на другие доказательства, но опять же нет никаких гарантий, что это поможет. Во-вторых, если вы настаиваете на полиграфе, то я настоятельно рекомендую обратиться к надежному специалисту, занимающемуся частной адвокатской практикой и не связанному с правоохранительными органами. В этом случае, даже если вам не удастся пройти проверку, следователи и прокуроры не смогут использовать эту информацию против вас.

Даг согласился на эти условия и записался на проверку на полиграфе у частного адвоката. Он провалил тест. Когда полиграфолог представил ему результаты, Даг был ошеломлен.

– Здесь что-то не так, – сказал Даг. – Я не знаю, почему я провалил проверку, но я никогда не насиловал детей. Я хочу пройти ее еще раз.

Несколько дней спустя они встретились снова. Несмотря на мольбы Дага, полиграфолог отказался проводить еще одну проверку.

– Вы слишком эмоциональны, вы слишком запутались, вы просто-напросто снова провалите тест, – сказал он и дал Дагу совет: – Послушайте, вы должны понять, что это война. Ваши дети уничтожат вас, если вы не будете защищаться.

– Я не могу сражаться с собственными детьми, – ответил Даг, удивляясь, почему все велят ему разозлиться и дать отпор. – Я не злюсь на них. Они тоже жертвы. Я виню психотерапевтов и иногда – свою жену. Но я люблю своих детей, и большую часть времени я все еще люблю свою жену. Я хочу спасти наш брак.

– В теории это очень благородно, – сказал полиграфолог, – но вы окажетесь в тюрьме, если не измените свое отношение. Либо сражайтесь с детьми, либо они вас уничтожат. Одно из двух.

Даг пришел домой, упал на колени и молился в течение нескольких часов. В конце концов он успокоился. Все эти так называемые эксперты не правы. Он будет и дальше любить своих детей. Он не перестанет верить в то, что любовь сильнее ненависти.

Но на следующий день он проснулся очень рано с ощущением сильнейшей злобы. «Как мои дети позволили убедить себя во всем этом? – спрашивал он себя. – Неужели они не видят, что они делают со мной, с самими собой, со всей семьей?» В тоске и одиночестве он кричал, злился, рыдал, выл. Затем внезапно гнев испарился. Он почувствовал полное изнеможение, но его успокоило неожиданное озарение. Может быть, он злился на детей сильнее, чем думал, может быть, именно этот глубокий и не находящий выхода гнев и уловил полиграф. Он написал письмо доктору Карсону, в котором сообщил, что провалил проверку, и поделился новыми идеями.

Когда Даг рассказал Стиву Моэну, что он долго разговаривал с полиграфологом и написал письмо доктору Карсону, адвокат вышел из себя.

– Если обвинители узнают, что вы провалили тест, ваша жена, конечно же, тоже будет в курсе, и тогда все согласятся с выводом, что вы виновны, – вспылил Стив. – У нас останется только один шанс все уладить – на открытом генеральном сражении в зале суда.

– Но я не могу врать о результатах, – ответил Стив. – Я должен быть абсолютно честен во всем. Кроме честности, у меня ничего не осталось.

Стиву пришлось сделать усилие, чтобы говорить спокойно:

– Вы должны понимать, Даг, что люди, убежденные в вашей виновности, используют результаты теста на полиграфе, чтобы подтвердить свои обвинения.

– Я все равно не смогу ничего доказать людям, которые уже решили, что я виновен, – сказал Даг.

– Вашей главной задачей должна быть защита самого себя и укрепление своих позиций в этом судебном споре, – убеждал его Стив.

– Нет, моя главная задача – моя семья, – парировал Даг. Однако именно в этом споре о приоритетах Даг понял сущность своих двойственных чувств и природу своего гнева. Он не хотел отправляться в тюрьму за то, чего он не совершал. В какой момент он должен был пожертвовать семьей, чтобы спасти самого себя? Если пришло время сделать этот ужасный выбор – его свобода или любовь и уважение Дженнифер, – сможет ли он встать в зале суда и сказать «Моя дочь врет»? Сможет ли он так поступить с Дженнифер? Он уже так много потерял, дойдет ли дело еще и до предательства? Неужели отец и дочь будут в суде обвинять друг друга во лжи? Может ли он предать все, во что верил?