Франклин Фоер - Без своего мнения [Как Google, Facebook, Amazon и Apple лишают вас индивидуальности] [litres]

Именно этот подход исповедовал New Republic. Крис Хьюз пригласил миллиардера и борца против изменения климата Тома Штайера, который был готов платить сотни тысяч долларов за новую рубрику на нашем сайте, посвященную тому, какую роль сыграло изменение климата в последней избирательной кампании в Конгресс. Он пригласил Credit Suisse оплачивать новую рубрику, посвященную будущему банковских услуг, причем как раз в то время, когда банк пытался загладить репутационный ущерб от обвинений в уклонении от уплаты налогов. Рекламодатели пытались купить редакционный материал New Republic, чтобы он, с одной стороны, в точности передавал желаемый посыл, а с другой – не выдавал, что за него заплачены горы денег. Здесь следует сказать со всей определенностью: такая договоренность – грубое нарушение профессиональной этики.

В конце концов мне и моим коллегам удалось саботировать худшие из договоренностей. Штайер настолько разочаровался в редакционных кадрах, что решил просто покупать «спонсируемый контент». Credit Suisse пришел к выводу, что опасно платить группе либералов за статьи о будущем банковского дела. Все закончилось тем, что он оплатил месяц публикации материалов, посвященных методике идентификации клиентов.

Защитники нативной рекламы правы в одном: это не конец света. В прошлом радиоведущие без труда рекламировали тот или иной товар и читали новости одновременно. В течение десятилетий New York Times регулярно публиковала рекламный материал Mobil Oil, пускай ясно помеченный, но тем не менее размещенный среди текстов своих лучших обозревателей.

Проблема в том, что у взаимоотношений рекламодателей и журналистов не стало четких рамок. Правила становятся менее строгими, нормы меняются. До недавнего времени Американское общество журнальных редакторов держалось строго традиционного подхода, строго запрещая журналистам даже касаться рекламы. Но в 2015 году правила были смягчены. То, что когда-то было жестким осуждением, превратилось в беззубую рекомендацию: «Редакторам следует воздерживаться от совместной работы с рекламодателем и создания редакционного материала о нем же». Подобные изменения следует рассматривать как опасную уступку. Рекламодатели покупают влияние, они покупают подобие легитимности, которой обладает журналистика, они размывают все правила, задающие профессиональные рамки.

Как-то раз Крис и я решили позавтракать вместе. Дело происходило в одной из вашингтонских гостиниц. Был август. Мы обсуждали, как будет выглядеть New Republic – тот New Republic, который нам предстояло заново создать вместе. Хотя мы и не произносили этого вслух, мы искали общую почву. Можно сказать, мы искали общее имя существительное, которое описывало бы одновременно все то, что он и я хотели бы видеть в журнале. Выглядело это так, будто мы боялись перейти к сути дела. Если бы в ресторане оказалась офисная доска – Крис любил доски, – она, наверное, быстро заполнилась бы отвергнутыми терминами. Но вся эта словесная шелуха была только прелюдией к творческому прорыву. «Мы идеалисты, – сказал Крис. – Это слово объединяет наше славное прошлое и оптимизм относительно будущего». Слово «идеалисты» растопило мне сердце, и я почувствовал неудержимую радость от перспективы соглашения. «Да, – сказал я. – Это оно».

Мы, если можно так выразиться, были настроены идеалистично по отношению к нашему общему идеализму. Некоторые из наших целей совпадали. Мы оба хотели видеть New Republic процветающим, оба верили в необходимость активных действий по отношению к правительству Соединенных Штатов, разделяли веру в важность повышения уровня культуры до космополитического, нам обоим нравились крупные формы в журналистике. Этих совпадений оказалось достаточно, чтобы мы позволили себе обмануться и решить, что у нас общий идеализм на двоих.

Крис воспринимал мир скорее как технократ, а я – скорее как моралист и романтик. Если ему просто нравились крупные формы в журналистике, я верил в них, как в идеологию. Он верил в системы: правила, показатели эффективности, организационные структуры, деловые встречи, приложения, повышающие производительность труда. Мир в принципе всегда можно улучшить, но для этого нужно отказаться от слишком горячих эмоций, привычки всюду искать виновных и излишней партизанщины. Тем самым столкновение между ним и свободомыслящими интеллектуалами, населявшими редакцию, становилось неизбежным. Они писали с искренней убежденностью, нисколько не считаясь с общепринятым временем начала и окончания рабочего дня, и выбирали темы, интересные им самим, но при этом вовсе не обязательно способные ублажить толпу.