Абдурахман Авторханов - От Андропова к Горбачёву

Мало кто может сомневаться, что когда владыки Кремля собираются между собой в узком кругу, то они спрашивают друг друга: страна у нас велика, мы занимаем одну шестую часть мира, земля у нас богатейшая, до революции при примитивной технике в сельском хозяйстве мы были житницей Европы и занимали по экспорту хлеба второе место на мировом рынке после Америки. Теперь у нас самая передовая в мире социалистическая система сельского хозяйства с высокой техникой и обильными удобрениями, а урожаи у нас самые низкие, хлеб ввозим из Америки, Аргентины и Австралии, молоко пьем от частных коров колхозников, овощами и фруктами питаемся от их же мизерных приусадебных участков, — в чем же причина? Ответ знает каждый советский лидер, но даже умнейший из них, к тому же ученый агроном, сам генсек Горбачев, не осмеливается выразить его вслух: виновата колхозно-совхозная система. Виноват сталинский «социализм в деревне», при котором, как и во время «военного коммунизма», узаконено изъятие государством хлеба сельских тружеников за бесценок.

Вот свидетельство первого секретаря Волгоградского обкома Калашникова на прошедшем съезде партии: «Нынешняя политика цен такова, что работать на самоокупаемости не могут даже те колхозы и совхозы, которые справляются с плановыми заданиями, а розничные цены не покрывают затрат на производство продуктов питания». («Правда», 2.03.1986). Где и когда это бывало в истории, чтобы крестьяне продавали свой хлеб ниже его себестоимости, кроме как при колхозной системе? Горбачев не обошел этой проблемы в своем докладе, но был предельно осторожен в ее трактовке, а главное внимание сосредоточил на промышленной экономике. Он подробно развивал тот центральный тезис, который выдвинул еще на апрельском пленуме ЦК КПСС (1985 г.), как универсальный рецепт по преодолению застоя в советской экономике. Этот тезис гласит: «Какой бы вопрос мы не рассматривали, с какой бы стороны не подходили к экономике, в конечном счете все упирается в необходимость серьезного улучшения управления хозяйственного механизма в целом». («Правда», 24. 04.1985).

«Радикальных перемен» Горбачев ждет от «капитального ремонта» уже существующего управления «хозяйственным механизмом». Если машина не двигается с места, то все же смешно искать причину этого в устройстве ее руля, а не в моторе. Мотор экономической жизни — это труд. Даже советские комсомольцы знают из марксовой политэкономии, что любой принудительный труд нерентабелен. В античном мире рабы были собственностью рабовладельцев, при феодализме крестьяне были собственностью феодалов, при социализме все советские люди являются собственностью монопартийного государства. Это государство гарантирует им, как и те рабовладельцы своим рабам, минимум жизненных благ. Все, что они заработали сверх этого минимума, идет в карман всепожирающего государства. Поэтому у них нет стимула к поднятию производительности своего труда для обогащения своих угнетателей. Партийные сказки, что советские трудящиеся работают на свое собственное государство, еще как-то имели эффект в первые годы после революции, когда еще не было новой бюрократии с привилегиями, но когда Сталин создал и поныне господствующий «новый класс» с такими материальными привилегиями, которые и не снились дореволюционному дворянству и бюрократии, то тогда народ увидел, что он работает не на себя, даже не на государство, а на умножение и расширение привилегий советского нового господствующего класса, и вот с этих пор история советского общества пошла прямо по Марксу: появился новый тип классовой борьбы между новой советской буржуазией и новым советским пролетариатом, но уже в форме, совершенно неизвестной на Западе. Стоит остановиться на ее истоках. Ведь в Советском Союзе любой труд, кроме труда шабашников и труда на приусадебных участках, принудителен, ибо тот, кто отказывается трудиться на том месте, которое указывают ему органы власти, наказывается в уголовном порядке. Как рабы к рабовладельцам, как крепостные к помещикам, так и советские люди прикреплены к одному монополисту-работодателю — к партийному государству, которое платит им не реальную стоимость их рабочей силы, а столько, сколько оно само устанавливает от себя, исходя из необходимого жизненного минимума для рядового советского человека. Так установился уже ставший традиционным от поколения к поколению чисто сталинский минимум стандарта жизни основной массы тружеников, тогда как зарплата и материальные привилегии представителей «нового класса» глубоко засекречены (на пресс-конференции во время съезда, когда один иностранный корреспондент задал Алиеву вопрос, как велико его жалованье, то он дал ничего не значащий ответ, что он получает столько, сколько получает крупный хозяйственник, а привилегии «нового класса» оправдывал тем, что эти люди работают 24 часа в сутки!).