Рахул Джандиал - Нейрофитнес. Рекомендации нейрохирурга для улучшения работы мозга

Что же стало причиной внезапной неспособности читать шрифт Брайля? МРТ показала, что женщина пережила кровоизлияние в обе затылочные доли коры мозга – этот отдел мозга у зрячих людей отвечает за зрение. Между тем, как отмечалось в главе 1, осязанием в мозге ведают теменные доли – так установил при картировании мозга Пенфилд. А у той женщины мозг ввиду слепоты нашел праздным затылочным долям новое занятие – воспринимать через пальцы точечно-рельефный шрифт Брайля. При этом остальными осязательными функциями ее пальцев по-прежнему ведали теменные доли. А шрифт Брайля ее мозг «читал» той же затылочной долей, какая задействуется у зрячих при чтении глазами.

Способность читать шрифт Брайля, потерянная после инсульта в затылочной доле коры, к той женщине больше никогда не вернулась. Однако она нашла выход в виде компьютерной программы распознавания речи, благодаря чему сохранила место и трудоспособность.

В следующие недели послеоперационные швы на голове Дженнифер начали заживать, но паралич левой половины тела сохранялся, отчего девочка сильно переживала. Не меньше страдал и я. К ней ходили психологи и люди из медико-социальной службы, я тоже каждый день навещал пациентку и разговаривал с ней. Думаю, оба мы понимали, что я навещал ее столько же для себя, сколько для нее.

Наконец, еще через несколько недель Дженнифер пришло время возвращаться с родителями домой, за тысячу миль от Лос-Анджелеса. Теперь заботы о ней вполне могли взять на себя местные врачи и физиотерапевты, в нас она больше не нуждалась.

Некоторое время родители Дженнифер отправляли мне открытки и электронные письма, в которых сообщали о том, как поживает их дочь. Она все еще принимала противоэпилептические препараты, но уже в меньших дозах, и приступов больше не было. Она вернулась к учебе, правда, классом младше.

А через три года после операции я получил электронное письмо с прикрепленным видеофайлом. Я тут же открыл его на телефоне. Кто-то из родителей Дженнифер заснял ее, теперь уже девятилетнюю. Она шла на камеру со школьным рюкзачком за плечами нормальной походкой. Ролик был коротенький, всего девять секунд или около того. Но я расслышал, как она смеется. Еще я заметил на видеозаписи, что левый уголок ее рта все еще немного опущен (остаточный парез мимической мускулатуры). А в письме сообщалось, что Дженнифер чувствует себя хорошо и даже начала играть в футбол.

Так что на этот раз мы проскочили, судьба нас помиловала. Мозг Дженнифер каким-то образом исхитрился вернуть себе контроль над левой половиной ее тела. И теперь, имея лишь половину мозга, девочка остается полноценной личностью.

Еще в самом начале обучения я получил один занятный совет от старшего коллеги, хирурга с большим опытом. Она сказала, что хирургия – занятие, требующее одинаково хорошо владеть обеими руками, и предложила мне провести всю ближайшую отпускную неделю с правой рукой на перевязи (я правша), хотя рука вполне здоровая.

Я последовал совету и хорошо помню, насколько неуклюжим и нескоординированным казался себе, когда орудовал одной левой рукой – не то что правой! Но помню и то, что она очень быстро приспособилась к новой ситуации. С тех пор я не оставляю энергичных попыток сделать себя в повседневной жизни амбидекстром – и по сей день орудую левой рукой, когда работаю мышкой, ем палочками и пользуюсь смартфоном. Это очень помогает в операционной, а с точки зрения анатомии позволяет задействовать и держать в тонусе обе лобные доли коры моего мозга.

Впрочем, функциональная пластичность мозга – пустяки в сравнении с поразительными вещами, которые я наблюдаю у пациентов. Сам видел, как те, кто выписался с ампутированной правой рукой, спустя какие-то недели, придя на прием, демонстрировали полноценное владение левой. Я замечал, как люди, которые после операции не могли не то что стоять, а даже пошевелить ногами, через полгода приходили на своих двоих и с палочкой. Выхаживал нескольких пациентов с глубоким поражением речевой функции после операции, и через несколько недель или месяцев они приходили ко мне с полностью восстановленной способностью беглой речи. За историями их чудесного исцеления скрываются настойчивость, упорный труд и гигантские усилия, предпринятые ими в реабилитационных клиниках и центрах, которые существуют благодаря нейропластичности мозга, его поразительной способности определять новые роли оставшимся в наличии нейронам по резервному плану, выработанному им на случай тяжелых повреждений.