Виталий Сандуков - Выиграть жизнь

Я НЕ ИМЕЮ ПРАВА Не контролировать свои эмоции и совершать поступки, независимо от того, понимают их окружающие или нет.

Быть одиноким в обществе друзей.

Не рекомендовать отдельным людям попытаться самим решить их собственные проблемы.Не искренне говорить "НЕТ", "Меня это не интересует"…

Ставить себя и свои интересы на первое место.

Даже объективно нуждаясь, прямо просить о поддержке, боясь отказа.

Совершать ошибки, пока не пойму, что это ошЫПки.

Спонтанно менять свои решения или добиваться перемены договоренности, которая меня перестала устраивать.

Я ОБЯЗАН Обращать внимание даже на формальные упреки или уговоры окружающих.

Пытаться понять людей, умышленно приносящих мне вред.

Делать приятное неприятным людям.

Переживать за то, что я был или не был самим собой.

Не делать только то, что я могу делать или тем более хочу.

Не делать меньше, чем мне позволяет время.

Мужественно дружить. Терпеть человека или ситуацию, не разрушать отношений, смысла которых я пока не понимаю.

Объяснять интересующимся причины своих поступков, решений или перемены настроения.

ВЫПУКЛАЯ ЛОЖЬ ОБЪЕМНЫХ СЛОВ ДЛЯ ПЛОСКИХ ЭКРАНОВ И… ГОЛОВ Корр.:

– Правда ли, что перед одним из серии прямых эфиров с Вами в программе "Времечко" – "Ночной полет" ведущему этой передачи Андрею Максимову позвонил популярный в прошлом телеведущий программы о путешествиях? И смысл его важного телефонного сообщения сводился примерно к следующему: "Сундаков все врет. Не верьте ему. А еще у него на Рублевском шоссе трехэтажный каменный особняк и "конюшня" Мерседесов.

Я сам видел…"

B.C.:

– Да, накануне эфира мне сказали о странном звонке якобы патриарха "путешествий по телевизору". Я предложил соединить нас во время прямого эфира, но "тайный оппонент", вероятно, отключил все свои телефоны. Диалог так и не состоялся. Жаль. Любопытно было бы узнать, а мог бы я приобрести хоть часть из этих, увы, отсутствующих благ, будучи, например, работником государственного телеканала? А пока мне остается утешаться фразой Макиавелли, сказавшего "Свидетельство моей честности и верности – моя бедность".

Но это смешная и совсем неправдоподобная история. Очевидно, какой-нибудь пародист, имитируя столь дорогой миллионам советских людей голос, разыграл доверчивого Максимова.

А вот другая история на тему лжи заслуживает внимания.

Однажды один из самых знаменитых впоследствии путешественников Средневековья отправился в самое долгое за всю историю планеты путешествие по странам Востока. В город своего детства великий бродяга вернулся лишь… спустя четверть века, в 1295 году. Его литературно обработанные воспоминания о странствиях вскоре стали знаменитой "Книгой о разнообразии мира". Подлинную историю Теродата Средневековья" (так стали величать великого путешественника следующие поколения) спустя полвека использовали в Испании для составления первой достоверной карты Востока. А в середине XV века другой венецианский ученый-монах положил данные "Книги о разнообразии мира" в основу своей круговой карты света. Долго она была самой распространенной среди моряков и путешественников того времени.

Кстати, известно, что именно она помогла и моряку из Генуи – Христофору Колумбу – убедить испанского короля отправить его в экспедицию на поиски западного пути в описанные страны.

Этой книгой зачитывались в Европе почти четыреста лет. Еще бы, ведь в глубинных районах Центральной Азии, описанных великим венецианцем, впервые после него лишь спустя 600 лет побывал русский путешественник Николай Пржевальский. Но и во все последующие века "Книга о разнообразии мира" продолжала оставаться подлинной географической энциклопедией Востока. Ведь на ее страницах оживали пустынные нагорья Персии и щедрые долины Кашмира, барханы Каракумов и снежные горы Памира, – все то, что не могло не поражать молодого путешественника. Но разве могли и кого-то другого оставить равнодушными вырисованные его словами пустыни Джунгарии и джунгли Суматры, степи Монголии и высочайшие пики Тибета, храмы Цейлона, сказочные дворцы Явы или величественный Паган, погибающий на его глазах. Чернокожие жители Занзибара и Сокотры соседствовали на одних страницах с охотниками за головами – дайками Калимантана, а индийские ныряльщики за жемчугом с китайскими гейшами и шелководами.

Яркие впечатления восторженного юноши заражали "насмерть". "После шумных городов Ирака и Кашмира дорога потрясала своей безлюдностью…" Она потрят сала путешественника, а следом за ним читателей. "Сорок дней шел по горам через Памир караван, не встречая ни одного селения и ни одного путника…" И читатель вслед за автором повествования испытывал то гнетущее одиночество, то эйфорическое умиротворение. Хочется остановиться и осмыслить чувства разумом, но страницы неумолимо уводят все дальше и дальше.