Мацей Стрыйковский - О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1

И тогда римляне весь мир держали,
Провинции гетманам своим раздавали,
Где с легионами римскими остерегались ссориться,
Литву Пальмону могли дать в доходы,
В котором само имя итальянца выдает.
И Маро с Персеем это имя признают,
Ибо должен был быть итальянцем от самого имени,
В тот край северный прийти по божьему позволению
Устьем Немана с моря приплыл в ту литовскую землю,
Берега ее красивыми деревьями были окружены, [43]
Полюбил Гилию. Вверх по течению суда вели,
И над Дубисой в краях особых осели,
Ибо там всякого зверя всяческих видов
Нашли, которых в Италии отродясь не родились:
Туров, зубров, оленей и серн ветроногих,
Лосей, рысей, зайцев, вепрей с клыками суровых,
Рыб также изобилие в реках рождающихся,
И Неманом с моря в щедрое взгорье приходящих.
Так над Неманом, Юрой, Дубисой множились,
Итальянцы, и Жмуди имя в блаженстве подарили,
Люд простой, что тут жил, видя умелых гостей,
Поддался им, оставив звериную грубость.
Так итальянцы с аланами, с гепидами побратались,
И обычаями сложными простаков упражняли.
Ибо из Италии пятьсот шляхтичей пришло кроме жен и детей,
Наверняка из простаков готов сделали крестьян.
Как немцы мечом Латвию сурово обезволили,
Так итальянцы уговорами хитрыми этих обольстили
Меж ними первые пять домов были,
Их герба древние римские с давних пор украшались,
У Дорспрунгов был Кентавр на нем – полуконь, полумуж.
И из лука стрелой метил в дракона.
А ПросперCеsarinus герб пятью колоннами,
Юлиан с Урсыном и Компан гербами с розами
Обозначились, с ними Гаштальды из Гекторов
Пришли. От них в Италии сейчас есть потомки. [43v]
Литовская шляхта от римской происходит,
Всегда мужественной была, предков оставаясь достойной.
А люд простой, что здесь живет, тут был с давних пор
В Латвии, Литве, Курляндии, Пруссии из готов славных,
Которые давно в пущах густых ютились,
Как сатиры лесные, без дела жили.
Так же сегодня за Швецией жизнь ведут лопари,
Из них же пошли разных шляхтичей холопы.
Отктда латинских, итальянских слов много в литовском.
А готы, что в одной не жили родине,
Из разных стран, разных словв язык намешали:
Датских, немецких, русских, рядом с которыми жили.
Dеwоs – бог, pесus – скот, dеntеs – зуб, iосоs – смех,
Virоs – муж, kiеlis – дорога, kunоs здесь вспомнить грех.
Dоnоs – dоnum (дар), lauсоs – лес, luсus наши зовут
Vеspоtеs – оmnipоtеns (всемогущий), хоть изменено
Ovis – овца, bludоs – миска, pоdоs – горшок,
kunigus – князь, saltоs – послащенный,
Szunis – пес, zеrgоs – жеребец, jоdоs – черный,
paxtоs – птица, wista – курица,
Paltоs – кусок.
Эти слова из разных в свой язык намешали,
Когда цымбры по миру тут и там бродили.
Еще в Дакии, где сейчас итальянцы живут,
И в Тракии временами те слова попадаются.
Что сам слышал, когда там был, в Турцию пробираясь,
И в греческих островах по морю плавая.
Иных слов латинских тут много не хочу перечислять,
Ибо вас в литовской речи – вижу – стыдно упражнять,
Которую вы забыли со старых предков делом,
Тоже то утрачиваете, что они саблей взяли кровавой. [44]
Хорошо было, когда на собственном языке каждый у вас говорил,
Ибо татарин, москвитянин шапке вашей служил.
За Путвиль, за Новгород, за Псков волости долгие,
За Очаков одни границы, за Можайск другие.
Сдается, что те итальянцы имя Литве дали,
Когда в Жмуди на берегах морских ранее жили.
Litus берег называя, отсюда Литуанией
Назвали, а со временем звали Литвания,
Или если именем своей итальянской отчизны,
La Italia хотели назвать эти области,
Литалией со временем ее прозвали,
А потом Литания прозвище ей дали.
А другие от берега и от трубы желали ее звать
(Что басни).
Когда здесь были, на трубах привыкли играть.
Ссорься, кто хочет! Назвать ее Летицией было,
От радости (A lеtandо), так как все в ней весело, мило.

Много после Палемона стоит князей благородных,
Сомнительных имен и дел едва в прахе различающихся.
Но свидетельствуют слава их деяний, что были мужами,
А Марс кровавый признает их своими учениками.
Хозяйством тогда не забавлялись,
В полях луком и саблей хлеб насущный добывали вместе.
Из-за того об их жизни сомнительные сведения дошли,
Ибо чаще саблей на лбу у соседа писали.[44v]
Хотел каждый в трудах более мужество доказывать,
Нежели писать, отчего в памяти своей был не крепок,
С них бы потомки сейчас брали примеры,
Имея перед собой предков мужественных, дедов,
Но всегда, однако, добродетели преславные
Встают из праха, ибо добродетели, хоть давние,
Всегда цветут, старость им седая не мешает,
Так как слава громкая всегда деяния добродетели молодыми сохраняет.
Хоть эти герои письма не знали,
Потомству добродетелей своих свидетельство дали,
Тем, что посторонние описали мужественные деяния
Тех, которые были мужеством в большинстве огромные.
Никогда ни померкнет в веках слава погребенная!
Топи ты ее, как хочешь, а она все равно выплывет.
Ибо не труба громкая, которая провозгласила
Своих любимцев героями, скорее, чем другие к благородству призывает.
Нашли Гомера с греками троянцы,
А Ливия имеют свидетелем добродетелей римляне,
Эней своих деяний имеет свидетелем Марона,
Умеет слава на благородные дела подвинуть патрона.
Точно так же мой худой стих Аполлон пробудил,
Дабы к славе благородной Литвы других охоту пробудил,
Дабы мужество их мудрейшим пером описал я,
А меня, если в чем не прав, дабы не ругали,
Ибо я тут сам прокладывал себе трудную дорогу,
Поскольку не ходил до меня никто, присягнуть могу.
Один, как пчела, в разных цветках поразному суетился,
А где довод и уверенность, то в улей свой собирал. [45]
Найдешь эти стихи уже и на итальянском, и на латыни,
Но напрасно жемчугами … ибо сказочником прослыву.
Могу сказать: «О, времена превратные, о, обычаи!
Я написал стихи, обрекши себя на другуюславу!»
Но известно, что кузнец, а что ювелир делает.
Напрасно черная ворона павлиньим пером украшается.
Я при этом совестью перед Богом отвечаю,
Что и там, и тут над книгами сам работаю,
Ибо меня Ирис убогий охотно благодарил,
И Крез, заметив, ласки не жалел.
Неблагодарного Зоилуса эта книга касается мало,
Ибо от осмотрительных и мудрых всегда уйдет целым,
Посколькуя сам этот стих с охотой, не иначе, слагаю,
И без корысти более мудрым мост истории строю
Пиши себе, кто хочет, лучше, если судишь сурово!
Легко отыскать чернила с пером, бумага тоже недорога.