Эрик Лор - Российское гражданство - от империи к Советскому Союзу

Самый яркий пример этой демографической политики – знаменитый манифест Екатерины Великой, изданный 4 декабря 1762 года. Он приглашал иностранцев приехать в Россию и заселить целинные земли, предлагая взамен щедрое поощрение и постоянное освобождение от основных повинностей, например от военной службы:

По вступлении Нашем на Всероссийский Императорский Престол главным правилом Мы себе постановили, чтоб навсегда иметь Наше Матернее попечение и труд о тишине и благоденствии всей Нам вверенной от Бога пространной Империи и о умножении в оной обитателей. А как Нам многие иностранные, равным образом и отлучившиеся из России Наши подданные, бьют челом, чтоб Мы им позволили в Империи Нашей поселиться: то Мы Всемилостивейше сим объявляем, что не только иностранных разных наций, кроме Жидов, благосклонно с Нашею обыкновенною Императорскою милостию на поселение в Россию приемлем и наиторжественнейшим образом утверждаем, что всем приходящим к поселению в Россию Наша Монаршая милость и благоволение оказывана будет… надеясь, что они, возчувствовав к ним сии Наши оказываемыя Матерния щедроты, потщатца, поселясь в России, пожить спокойно и в благоденствии, в пользу свою и всего общества [148].

Иностранцы могли приобрести незаселенные земли, и власти с середины XVIII до начала XIX века действительно много делали для того, чтобы привлечь иностранцев к покупке земли и заселению свободных территорий обширных российских степей [149].

Хотя потребность в увеличении населения в долгосрочной перспективе российской истории была настоятельной и неизменной, существовало множество важных ограничений, определявших, какого типа люди считались желательными и приемлемыми. Например, власти всегда с большим подозрением относились к иностранному духовенству. Все иммиграционные законы, по меньшей мере со времен Соборного уложения 1649 года, запрещали въезд на территорию России любому члену ордена иезуитов [150]. Равным образом практически накануне польских восстаний 1830 и 1863 годов был установлен жесткий контроль над католическим духовенством. Иностранным нищенствующим монахам не так строго воспрещалось въезжать на территорию империи, но им не дозволялась натурализация [151]. Въезд даже православных иностранных священников и монахов из Османской империи, Молдавии или других стран строго регулировался [152]. Различные законы и административные постановления запрещали выдачу виз иностранным цыганам. Местным властям было позволено депортировать их из страны или высылать во внутренние ее районы как бродяг [153].

Самые важные ограничения – с точки зрения их строгости и числа затрагиваемых лиц – налагались на евреев. Но эти ограничения не были столь древними и не налагались автоматически, как часто утверждается в популярной и научной литературе. Например, в первые десятилетия после присоединения в 1772–1795 годах Речи Посполитой (а именно в ней проживало большинство российских евреев) не существовало определенных особых ограничений на иммиграцию евреев из других государств. Положение 1804 года даже прямо гарантировало, что к поселяющимся в России или посещающим ее с коммерческими целями еврейским подданным иностранных держав применяются те же законы, что и ко всем прочим российским подданным [154]. Однако в 1820-х годах положение изменилось. В 1824-м Комитет министров запретил всем иностранным евреям навечно селиться в пределах империи. В 1828 году запрет был распространен на евреев – российских подданных из Царства Польского [155]. Эти ограничения изменялись вместе с ростом всего того комплекса ограничений на проживание, который вытеснил большинство российскоподданных евреев в местечки, города и поселки на западных границах Российской империи (грубо говоря, это область на западной границе империи до первого раздела Польши в 1772 году, широко известная как черта оседлости). Чтобы помешать евреям из других государств обойти эти правила, указом 1833 года было введено требование ко всем иммигрантам предоставлять документальное подтверждение того, что и сами они, и их семьи являются христианами [156].

Несмотря на серьезное давление из-за рубежа, в конце XIX века власти ввели дальнейшие ограничения. Иностранным евреям дозволялось селиться в России лишь в исключительных случаях, требовавших одобрения со стороны Министерства иностранных дел, и только если они попадали в одну из следующих категорий [157]:1) раввины, присутствие которых правительство сочло необходимым; 2) армейские и флотские врачи; 3) лица, намеревающиеся основать фабрику (но не винокурню) и привезшие с собой не менее 15 000 рублей в качестве инвестиций (построив фабрику за три года, они могли претендовать на натурализацию – в противном случае их следовало выслать из страны); 4) ремесленники и мастера [158].